Прикрывая свечу, я вышла в холл: звук шел со второго этажа, двери на котором были надежно заперты — пресловутая "аварийная территория". Поколебавшись между вариантами "Оставить привидение в покое" и "Сдернуть с кровати директора", я выбрала третий: вооружилась кочергой и пошла разбираться сама.
Вторая дверь направо от лестницы оказалась распахнута. В абсолютно пустой комнате, освещенной огарком, мальчик-тролль Симо перебирал клавиши кабинетного рояля. Несколько секунд я переваривала увиденное. Комната не выглядела аварийной, дверь — взломанной, а Виктор точно не был идиотом, который пропускает мелочи вроде дорогущих роялей.
Сквозняк, явившийся ниоткуда, толкнул меня в спину, направляя к источнику музыки. Симо вздрогнул, оборвал игру, посмотрел виновато:
— Я всех разбудил?
— Пока нет. Но музицировать все-таки лучше днем. Как тебя вообще сюда занесло? Ты же не ходишь во сне?
— Нет, что вы! Услышал: кто-то играет гаммы, удивился: директор же нам никогда не врет… А вдруг утром все исчезнет?! — на лице мальчишки отразилась неподдельная паника. Он не придумал ничего умнее, как схватиться за раму и потянуть инструмент к выходу. Тот, к счастью, решил остаться на месте. Я обняла Симо за плечи:
— Успокойся. Уверена: рояль никуда не денется!
Мальчик ушел, а я задержалась. Опустила крышку, погасила свечу, бережно закрыла дверь комнаты. Поддавшись порыву, погладила стену и сказала "Спасибо!".
С этого дня я записывала все интересное и необычное, происходившее в доме.
В первый же день произошло очень много событий, приятных, не очень, а то и вовсе — слегка безумных.
Экономка ушла, не простившись, и в кухне не пахло завтраком. Пока мужчины и Мишель тратили время на рассуждения, я просто выгребла все из шкафов. Это самое "все" оказалось кучей остатков, и я в который раз поблагодарила Сущее за знакомство с Гортензией. Ири и Мари, как самые старшие из девочек, принялись в три руки замешивать тесто, пока мальчишки разогревали плиту, а я кромсала все пригодное для начинки.
"Пирог из остатков" на завтрак. За такое любая комиссия не погладит по головке — эту самую голову оторвет.
Зато выражение лица господина директора "Что бы я без тебя делал?" было бесценно. И, хотя не обнаружилось явных признаков, я каким-то шестым чувством узнала: дом тоже мною доволен.
Вскоре после полудня в гости явился представитель местной газеты. Репортер "Герольда" дому не нравился, иначе как объяснить, что с балкона над главным входом на него полилась вода? Подмоченный тип не растерялся, как ни в чем не бывало задавая каверзные вопросы. Он хорошо подготовился, надеясь откопать что-то грязное и скандальное. Репортер не учел Отто: тот следовал за гостем неотступно, отвечая абсолютно за всех. Мальчик оказался мастером по части фантазий. Он расписывал достоинства приюта так виртуозно и убедительно, что мне хотелось поаплодировать — ровно до момента, когда зашла речь обо мне и Викторе.
— Директор и его замечательная невеста — прекрасная пара! — радостно сообщил Отто. Сразу после этого дом подставил репортеру подножку. Кувыркувшись через порог, тот погрустнел и решил, что узнал о приюте достаточно.
Вечером я сидела на подоконнике, уже не опасаясь совиных розыгрышей, но вместо филина внезапно увидела Виктора.
— Почему бы не в дверь? — визит мужчины через окно — это, разумеется, романтично.
— Я стучался к тебе, — сообщил Виктор, балансируя на стремянке. — И знаешь, что? Нет звука. Вообще. Как о подушку, а не по дереву. Кажется, дом был против.
— Залезай! — я протянула руки, чтобы помочь ему. Дом, разумеется, очень мил и добр к нам, но на дворе — не прошлый век: только мне решать, впускать ли мужчину, а тем более — жениха. Свадьбы и прочие условности подождут.
Оконная рама рухнула. Следом, судя по грохоту и приглушенным ругательствам, рухнул Виктор, под которым сломалась стремянка. Открыть окно не удалось.
ebooksa