Память, что зовется империей

– Мм. Хорошо, уверена, Двенадцать Азалия согласится, и даже будет помалкивать, но… – она пожала плечами.

– Но что?

– Ты будешь ему должна. И еще он наверняка его разберет и составит чертежи. Скажет тебе, что только ради собственного любопытства, и даже не соврет. Из-за его любопытства мы раньше и влезали в половину неприятностей.

– А как, – спросила Махит, улыбаясь вопреки себе, – вы влезали во вторую половину?

– Я заводила дружбу с ужасно интересными людьми, у которых ужасно сложные проблемы.

– То есть ничего не изменилось. – Махит чуть не рассмеялась; снова ощутила абсолютную опасность веры, что Три Саргасс – ее друг настолько же, насколько ее другом может быть станционник.

– Я же сказала, ты моя первая варварка. Что-то да изменилось.

Вот так раз – и все. Непреодолимый разрыв. Может, не будь Махит послом, познакомься они на поэтическом конкурсе в какой-то другой жизни, где Махит не досталась имаго-линия Искандра, зато она выиграла туристическую визу и стипендию, – может, в той жизни она могла бы поспорить насчет варварства. Рассказать Три Саргасс больше о том, что чувствует на самом деле.

– Пожалуй, любопытство Двенадцать Азалия – приемлемый риск, – сказала Махит. – Учитывая, что я уже один раз рискнула ради дружбы с тобой.

Двенадцать Азалия с чертежами – это все же лучше, чем кто угодно другой – с самим имаго-аппаратом. Махит как-нибудь добудет у него чертежи – потом. Потом, когда не будет в ловушке в апартаментах Девятнадцать Тесло. Когда не придется – каким-то непонятным образом (и как это получилось у Искандра? и не поэтому ли он погиб?) – предотвращать захват родной станции Тейкскалааном. Потом, когда не будут мешать мысли о чересчур довольном виде Три Саргасс.

* * *

Вернувшись поздно вечером в просторный кабинет, где она ночевала, Махит заметила, что ей пришла новая почта.

В маленькой миске перед дверью лежали три инфокарты: анонимно-серая – явно от Двенадцать Азалии с ответом на ее просьбу, а вторая – еще не попадавшегося оттенка: какой-то металл типа меди, запечатанный белым сургучом – цветá костюма Три Саргасс. Должно быть, министерство информации наконец соизволило ответить, кто же проследил, чтобы новый посол Лсела прибыл как можно скорее после того, как закончил работу – Махит с иронией покачала головой – предыдущий. Последний стик тоже был серым, помеченный липким черно-красным ярлыком – внепланетное сообщение. С забившимся сердцем Махит спросила себя, не отправила ли Декакель Ончу очередное сообщение покойному Искандру; не активирована ли вторая доставка каким-то событием, о котором Махит еще неизвестно, чем-то похитрее, чем вход в электронную базу данных лселского посла. Она взяла ее из миски и обнаружила, что под ней кто-то оставил еще не виданное ею растение. Стебелек деликатно обернули вокруг стика, но теперь он лежал на дне петелькой из блестящих серо-зеленых листьев с единственной глубокой чашечкой белого цветка.

Махит подняла и его. Свежесрезанный, сочащийся беловатым соком, попавшим на инфокарту министерства информации и липнущим к пальцам. В апартаментах Девятнадцать Тесло ей не встречалось ничего подобного – да и во всем городе, полном цветов всех форм, расцветок и видов, – и все же его срезали не раньше пятнадцати-двадцати минут назад.

Она поднесла его к носу, чтобы принюхаться.

– Нет, – сказала Девятнадцать Тесло – приказ хлестнул так, как Махит еще от нее не слышала. Она выронила цветок обратно в миску. Там, где прилип сок, пальцы горели огнем. Обернувшись, она увидела Девятнадцать Тесло в арке в конце коридора и поняла, что не представляет, сколько она уже там пробыла. Или пришла только что.

– Вдохнула? – спросила эзуазуакат, подходя к Махит. Ее лицо выражало больше, чем когда-либо видела Махит, губы – перекошенные и напряженные. Словно прямо на глазах таяла маска. Покалывание в пальцах превращалось в боль.

– Нет, вроде бы нет, – ответила она.

– Покажи руку, – бросила Девятнадцать Тесло, словно солдату или непослушному ребенку, и Махит подчинилась. Та взяла за запястье – на костях сомкнулось кольцо куда более темных пальцев, словно она схватила змею за шею. Касание должно было быть теплым, но Махит почувствовала лед. Там, где она держала цветок, вытянутые пальцы раскраснелись и прямо на глазах шли волдырями.

– Ну, без руки не останешься, – сказала эзуазуакат.

– Что?