Экспат

— О разном. О товаре, о шлюхах, о проверках и о тусах, — протараторил малец, постоянно повышая громкость. А. Н. заметил, что посетители начали коситься. Сделал знак, мол, будь тише. Негромко уточнил:

— С кем–то встречался? Или может, называл имена?

— Встречался. Как–то раз его буквально у кресла перехватил какой–то тип, барыгу чуть инфаркт на месте не схватил.

— Имя? — быстро вставил вопрос Эрнест.

— Он не представлялся, мистер. Даже если бы называл — не смог бы запомнил, честно, он всего один раз появлялся.

— Давно? Как выглядел?

— Выглядел как обычный мужик вроде тебя, — нахмурился подросток. — Только постарше наверное, да. Лицо слегка пропитое, плащ этот дурацкий носил.

— Двубортный? — поднял бровь Эрнест.

— Ага. Не понимаю, что вам в них нравится. Шляпа ещё, да.

— Волосы? Глаза какие, нос, может, шёл как–то необычно? — аккуратно принялся расспрашивать А. Н.

— Волосы не видел, шляпа же, — удивленно воскликнул малец, и Эрнест повелительно поднял палец свободной от прикрывания купюры руки. Чистильщик поднял брови, явное понимание, наконец, пробежало по его лицу, и он продолжил куда тише: — Лицо у него было совсем обычное, мужик. Ни шрамов, ни бороды, ничего. Только пьёт он видимо, много.

— Почему? — быстро спросил А. Н.

— Ну лицо… — замялся подросток. — Знаете, такое, как у долго пьющих мужиков. Как будто кто–то пластилин оставил под Трио минут на пять–десять.

— Ты знаешь, что такое пластилин? — удивленно спросил Эрнест и даже поднял руку. Чистильщик немедленно сдернул купюру. А. Н. не противился. Приготовившийся дать дёру малец остановился. Подошёл ближе и добавил:

— Да, он ещё говорил, что появление этого, второго, поставит под удар всех, кого можно.

— Ставрос говорил?

— Да. Я запомнил, потому что тот грек сильно вспылил, а такого никогда не было.

— Больше ничего не помнишь?

— Помнил бы — выдоил с друзьями понемногу, — признался чистильщик и сорвался в бег. Уже на ходу, давясь смехом, он прокричал: — А пластилин лепят в школе! В твоё время было такое, мистер?

Эрнест провёл его мрачным взглядом. Всего он потратил почти пятьсот марок. Когда–то ради подобных денег он ломал кости, а сейчас — спустил ради десятка мутных историй и ещё одной чуть менее мутной. Пиво отправилось в горшок с вялыми кустиками. Пластиковый стакан — в древний и сильно шумящий утилизатор. Кивнув вялому хозяину, Эрнест нащупал кастет и направился к выходу из проулка, каждую секунду спиной ощущая жгучие взгляды.