Экспат

— Ещё пятеро в коридоре, — прохрипел Марв. Его щёку спешно обрабатывали ударными дозами биогеля.

— Александер…

— Кого–то недосчитаешься, командир! — раздался приглушенный бетоном голос. Франсуа и Эрнест переглянулись, кивнули появившейся паре: «Прикройте», и дернулись вперед, к хлипкой лестнице у люка на крышу. «Сын» на ходу выпускал из подсумка «стрекозу» — отличный и небольшой (как ни странно, размером с земную стрекозу) биобот. Автономность невысокая, зато не соединялся с владельцем шлангом.

Франсуа отстучал по наручу. В углу очков появилось изображение с дрона, а чип боевого сопряжения стал строить модель крыши. Три человека с оружием. Пять девушек, стоят в ряд на коленях. Некоторые из присутствующих наверху — ранены. Все присутствующие там же — сильно нервничают.

— Командир, не дури! Выходи сам, мы передадим условия! Трогать не будем, честное слово честного бандита!

Франсуа дёрнулся к люку. Эрнест неожиданно для себя остановил его. Да, у «сына» была броня. И алая броня в разы лучше десантного набора костяного цвета. Даже после десятка попаданий. Но Эрнест шумел приказами на всё здание, «не тот» человек мгновенно разрушит хрупкое перемирие, которое возникло сейчас. А. Н. крикнул:

— Ну допустим, я выйду! Но сам понимаешь, нечестного бандита валить будут медленно!

— Обижаешь, безопасник! Мы правила понимаем!

Эрнест кое–как поднялся по хлипой, сколоченной из досок и брусов лестнице. Поднял руки. Огляделся. Действительно, девушки. Какие–то выглядят как стереотипные проститутки, какие–то, судя по сверкающим имплантам — залетные пташки, как минимум из дорогого квартала «Бесильни». А одна так и вовсе щеголяла в явной корпоративной форме — строгой и минималистичной. И оттого выдававшей наличие денег сильнее, чем толстенная золотая цепь у подозрительно знакомо выглядящего «командира» похитителей.

— Ну вот, а я‑то думаю, где же я тебя слышал, командир, — лыбился облегченно худощавый подросток. Лицо — более жёсткое. Нос так и не оправился после встречи с чемоданом экс–комбатанта, плюс пара мелких, ещё розовых шрамов. Подстрижен более модно. То есть — ещё короче и с более резкими формами оставшихся волос. А ещё татуировок — прибавилось. И в руке — лазпистолет вместо древнего кинетического. — А казался ведь лохом тем ещё, блин.

— Ты тоже. А как же «Проклятая двенашка»?

— Нас трое в ней и было, безопасник. Один ушёл в легал, второй стал «кислым», как и я. Лежит правда, теперь, у пулемёта на втором этаже. Жалко блин, хороший был бык.

— А девочек тебе не жалко?

— А они уже не девочки давно. Я сам проверял, — усмехнулся тонкий вожак, прохаживаясь под одобрительный гогот не сходящих с места отморозков. Остатки банды не расслаблялись.

— Какой смелый. В участок влез, заложников набрал…

— Э, нет, папаша. Они все сами пришли. По делам. Не ко мне, к Весельчаку Димми. Но Весельчак захотел непременно повысить моральный дух и, видимо, сам стал духом, — хохот. Недоросль вдруг перестал улыбаться и напустил на себя суровый вид, — В общем, поступим так, командир. Ты нам — три десятка «бусин», по пять за каждую дешевую шлюху и десять за одну дорогую. Ва́лите в конец зала для совещаний на первом этаже. Мы уходим и оставляем товар. Вы возвращаетесь и становитесь героями. Как тебе идея?

— У меня нет даже одной бусины.

— Зато у французиков есть. Они же часто все поголовно с наградами, ты не знал?

— Хм, нет, — оттянул воротник Эрнест.

— Ну так что, спросишь? Рекомендую шагать, папаша.