— Легкомыслие, да? — поинтересовался я у нее.
Уголок ее рта дрогнул.
Не важно, насколько суровыми были люди Ваддерунга, они были рады любой возможности устроить тебе неприятности.
— Гарри, — сказал Рамирес, когда я преодолел лестницу, ведущую на крышу замка. — Dios, где ты был? — он замолчал и добавил, — И что, черт возьми, у тебя на руке?
Я вздохнул.
— У тебя есть что-то типа скребка?
Он спустился ко мне по ступеням, опираясь на трость, посмотрел на нож у меня на поясе, потом на меня и поднял бровь.
— Ритуально очищенный, — сказал я. — Не хочу его использовать, пока не придет время.
Рамирес мгновение смотрел на меня, потом хмыкнул, достал из кармана складной нож и щелчком открыл его. Он был красивым мужчиной, смуглым, с темными глазами, испанец из Калифорнии. Он перевернул нож, поймал его за лезвие и протянул мне рукоятку.
— Ты слышал, что случилось?
— Да, — сказал я и взял нож. — Пришлось идти за инструментами.
Я попытался соскрести черные ошметки с руки. Я почти уверен, что на самом деле они не горели, и это было только мое воображение, но когда они остыли, то приобрели консистенцию и клейкие свойства меда и пахли как потроха. Мои успехи были сомнительны.
— Просто оставь нож себе, — сказал Рамирес, с выражением легкой тошноты на лице.
— Спасибо, — сказал я и заставил себя говорить спокойно и естественно. — Где старик?
— На крыше, вместе с остальными, — сказал он. — Все стремятся оказать нам посильную помощь. У меня не так уж много навыков в этой области. Я чувствую себя пятым колесом.
— Да, точно. Мы получим свой шанс, когда начнется сражение.
Рамирес скривился, глядя на свою трость.
— Точно.
— Эй, по крайней мере ты не в инвалидном кресле.
— Верно, — сказал он более бодро. Затем выражение его лица посерьезнело. — Гарри, мне нужно с тобой кое о чем поговорить.