Шар лежал посередине ладони мальчика и не двигался, даже когда тот наклонял руку в одну сторону, в другую. Лицо Оберона неуловимо изменилось, дрогнуло то ли в горести, то ли в радости.
— Да, — ответил он. — Те, кому суждено им владеть, сразу чувствуют это. Я сразу почувствовал, а мои братья и сёстры нет.
— А мама?
— И мама тоже сразу поняла. А я, когда это увидел, убедился.
— В чём?
— Что это она моя будущая жена и мать моих будущих детей.
— Папа… но ты загоревал! Разве ты не рад, что этот глаз и для меня?
Лорд-хранитель помолчал.
— Рад, потому что ты мой наследник. Но боюсь, что однажды этот глаз станет причиной опасности.
— Какой?
— Что за ним придут те, кто сможет его забрать.
— А мы им не отдадим. Мы победим их, как победили геранский флот!
— Мы не всех сможем победить, сын, — тяжело ответил отец. — Но я хочу, чтобы ты взял глаз древних. Отныне ты будешь носить его. Никогда с ним не расставайся, никому о нём не рассказывай и не показывай.
— Хорошо, папа! Но что, если его увидят? Ты будешь меня ругать?
— Он обладает силой незаметности. Его не различает читающее поле или волновой скан, на него не среагируют развед-боты и контуры безопасности. Его нет ни для какой техники, он словно невидимка. И даже если кто-то чужой будет смотреть на глаз древних в упор, он его не заметит. Как будто его нет.
— Получается, его видят только те, кто должен носить?
— Да. И те, чьё внимание ты сам обратишь на глаз, кому ты сам его покажешь. Поэтому запомни: не показывай его никому.
— Я понял, папа. То есть, я исполню твой приказ, мой лорд.
Оберон вздохнул, и его рука невесомо коснулась плеча сына.
— А ты расскажешь мне, для чего мы скрываем этот глаз и для чего его носим?