Он щурится в лупу: последняя дата починки, отчеканенная внутри крышки, — август 1945 года.
Он вертит часы, рассматривает их со всех сторон. Кристалл искусственный, какой-то сорт пластика, определенно старинный и очень похоже, что оригинальный и подлинный. Потому что он видит, повернув часы к свету под определенным углом, что под действием радиации оригинальных радиевых цифр кристалл помутнел — каждая цифра, в сущности, впечатала свою рентгеновскую проекцию кристалла.
Это открытие и дата — 1945-й — заставляет Фонтейна ужаснуться. Он ставит крышку на место, кладет часы "Хелброз" обратно под стекло, проверяет замки и засовы на двери, съедает остатки мисо и идет укладываться.
Мальчик лежит по-прежнему на спине, уже не храпит. Все тихо. Фонтейн устраивается на своей узкой постели, револьвер "смит-и-вессон", как всегда, лежит наготове.
50. "ЛИШНИЕ ХЛОПОТЫ"
Умиравший от рака отец рассказал Райделлу одну историю, якобы вычитанную им в сборнике афоризмов и занимательных рассказов.
В Англии в стародавние времена казнили одного человека. Казни там были жесточайшие — каленым железом, колесованием и прочее. Человек увидел перед собой плаху, топор палача. Он все время молчал и как бы равнодушно претерпел разнообразные муки, посмотрел на топор, на плаху, толстого палача и даже в лице не изменился.
Перед ним предстал другой заплечных дел мастер с настоящим арсеналом пыточных орудий. Человека предупредили, что сначала его будут потрошить и только потом отрубят голову. Послышался вздох. "Лишние хлопоты", — сказал человек.
– Если я им так нужен, — сказал Райделл, ковыляя за незнакомцем, прячущим танто во внутреннем кармане, — то почему они просто не схватят меня?
– Потому что вы идете со мной.
– Что же они вас не застрелят?
– Потому что у нас, у меня и этих людей, общий хозяин. В каком-то смысле.
– Он не позволит им вас застрелить?
Они подходили к забегаловке, в которой, как помнил Райделл, Бьюэлл Кридмор пел одну старую песню. Было шумно: громкая музыка, хохот, толпа у двери, все с пивом и, не скрываясь, дымят сигаретами.
Каждый шаг отзывался болью в боку Райделла, а он вспоминал Рэи Тоэи, сидящую на его подушке. Что, интересно, значит для нее тот "термос", то есть проектор, который он тащит на своем плече? Неужели это единственный способ ее вхождения в мир и общения с людьми? Осознает ли она, что она — голограмма? (Райделл сомневался.) А может, создавшие ее программы дают ей иллюзию существования? Но если вы нереальны изначально, то как вы можете ощущать реальность?
Впрочем, сейчас его больше всего волновало, что и Лэйни, и Клаус, и Петух настаивали на исключительной важности проектора, а он, Райделл, беззаботно хромает по доброй воле рядом с этим убийцей, типом, который явно работает на охотника за ним, Райделлом, ну и за проектором тоже, а он, понимаете ли, тащится как на поводке. Овцой на бойню.
– Мне нужно зайти сюда на минутку, — сказал Райделл и остановился.
– Зачем?
– Повидаться с другом, — ответил Райделл.
– Это что, благовидный предлог улизнуть?