Когда Константин Матвеевич узнал об их финансовом состоянии, озвученном неунывающим Жоркой, у него заболел живот. То ли от нервов, то ли от болезненного недавнего промывания желудка в виде попеременного вливания в него отвратительной новой русской водки и исторжения из желудка оной.
- Да, Жорка, - с трудом молвил Сакуров, маясь желудком, - бизнесмен ты хренов.
Он вспомнил, какие они с Жоркой строили радужные планы на фундаменте их совместного капитала, заработанного от реализации мурманской селёдки, и ему стало ещё хуже.
- Ну, чё ты, Костя? – не обиделся Жорка. – Сейчас не получилось, потом что-нибудь выйдет. Не боись!
«Да, конечно», - подумал Сакуров и, как человек ответственный, стал прикидывать свои возможности насчёт своего долевого участия в погашении Жоркиных долгов. Но ничего хорошего не прикидывалось: лишней картошки у него на продажу почти не осталось, а от реализации на местном Угаровском рынке морковки больших барышей не ожидалось. В Москве морковка стоила в три раза дороже, чем в Угарове, но возить её в Москву из-за засилья столицы спекулянтами не представлялось возможным. Причина такой невозможности лежала на самой поверхности вонючей российской демократской действительности: ведь если всякая крестьянская собака станет таскаться в Москву со своими овощами, то на что тогда прикажете жить тамошним спекулянтам и московским чиновникам, которых спекулянты реально подкармливали? Подкармливали за свою полную безнаказанность в сфере любой рыночной деятельности в пределах столицы, области и других крупных российских городов, каковая деятельность приносила им сверхприбыли от реализации овощей, закупаемых у бедных российских крестьян по известной, беспрецедентно заниженной, цене.
- А вот водочку, водочку не желаете? – подкатилась к землякам какая-то предприимчивая питерская старушка.
- Дык это, - сглотнул слюну Николай и посмотрел на Жорку. Денег у них, в принципе, на две бутылки водки хватило бы.
- Нет, - твёрдо сказал Жорка. – Вы меня здесь подождите, а я в ментуру заскочу.
- Зачем в ментуру? – испугался Николай.
- Попробую взять питерских ментов на их культурности, - объяснил Жорка, достал своё ветеранское удостоверение и шагнул в сторону дверей с характерной титульной доской, указывающей на присутствие по ту сторону дверей опорного пункта железнодорожной милиции.
В опорном пункте Жорка пробыл недолго. Ровно столько, чтобы успеть представиться и назвать однополчанина. Менты, услышав реквизиты известного питерского бандита и начинающего бизнесмена, прониклись к Жорке уважением и выводили его всем составом. Одни просили замолвить словечко, другие совали Жорке деньги, небольшие, но достаточные для найма такси. Жорка благосклонно принял деньги и обещал замолвить словечко.
- Так, куда старуха с водкой запропастилась? – спросил Жорка, когда менты отвалили. Сакуров, услышав про Жоркин интерес, понял, что на такси они сегодня никуда не поедут.
- Тута я, тута, - подкатилась старушка, всем своим видом исключающая сходство с коренными питерскими жительницами. Скорее всего, данную старушку недавно выписал из деревни какой-нибудь разбогатевший бывший лимитчик. И данная старушка, не желавшая в силу своей крестьянской практичности сидеть на шее сына в качестве нахлебницы, промышляла собственным делом. То есть, спекулировала водкой, каковую не лучшего качества приобретала в разных местах за дёшево, а толкала, как получится.
- Четвертинки есть? – кратко осведомился Жорка.
- Есть, милок, есть, - заверила Жорку старушка.
- Тогда одну четвертинку и одну нормальную, - сказал Жорка. – Сколько?
Старушка назвала цену, и выяснилось, что получалось у неё нехило.
Жорка рассчитался, нормальную бутылку убрал под куртку, а четвертинку протянул Сакурову.
- Нет! – инстинктивно взмахнул руками Константин Матвеевич.
- Ты это чево? – обиделся Николай, стараясь одновременно смотреть и на четвертинку, и на нормальную бутылку, спрятанную Жоркой.
ebooksa