— Шутничков на костёр! Выкладывай, что случилось.
— Дык… Эта… — Ваня Филин вдруг почувствовал себя немытым мужиком пред царскими очами. — А разве Рома ничего не говорил насчёт говядины?
— Говядины? Не, не говорил. А как он скажет? Ведь если я здесь, значит он в спящем режиме. — Тут князь спал с лица, прикинул мысли так и эдак, наверняка заглянул в консольку, в логи, да и заревел раненым быком:
— Свиноволк жрёт мой завтрак! — И немедля перекинулся обратно в своё тело. Бабка меленько закрестилась. Оседающий на пол гигант разом наполнился довольным Ромой. Тот приземлился в себя привычно, как парашютист, спружинив коленями, и сыто облизнулся:
— Ну вот, теперь князю любопытно. Я чую, он там аж бьётся от любопытства. О, а вот и сам звонит! — Сияющий зверополк ответил, точнее в основном послушал, мол, да, да, так точно, виноват, так точно, глуп. Отбрёхиваясь таким образом, он провёл Филина мимо застывшей старушки в подвал, к аппарату с пепсиколой, не забыв прихватить себе баночку, вызвал ключом спецлифт. Глядя поверх потолка в космос, Рома катал банку пепсиколы себе по центру затылка. Лицо его выражало абсолютное довольство, практически нирвану.
Наконец князь повесил трубку, истощившись, а лифт пришёл.
Бледный князь лежал в пуфиках, подложив под затылок бутылку хорошего одесского виски из холодильника. Его же он потягивал со льдом. В одиннадцать утра. Скучать изволят. Помавая стаканом по мере разговора.
— А про коровье бешенство слышали? В Воронове на хуторе имени Матаджи коровы были, так в конце ноября поутру всех кур сожрали, разорвали двух свиней. Но тогда повезло, как хутор догорел, так твари заскучали и друг друга все загрызли. Вот какие случаи бывают. Так что нет теперь говядины!
У окна поближе к свету стояло трюмо, с кистями и гримом, лежала косметичка. Левее на тумбочке обретались две княжеские бороды, помещённые на гипсовые головы в шляпах и тёмных очках. Одна голова была при бороде парадной окладистой, а вторая обрамлена буйным байкерским безобразием, словно тут присел отдохнуть перелётный ZZ Top. Перед зеркалом вертелся на офисном кресле Яроволк. Доедая княжескую яичницу, он сочувственно покивал:
— Да-а, совсем говядины нет… А тогда ещё в Воронове сахаджи-бабку с собакой с крыши дирижаблем снимали.
Помолчали. Твёрдо держась темы, вновь заговорил Филин:
— А вот ещё за Троицком, говорят, мужики берлогу отыскали, через два дня пошли с собаками медведя брать. Глядят — а берлога-то вся развалена, кругом кровища застывшая, кишки да клочья шкуры медвежьей на ёлках висят. А кругом копытами всё истоптано, на деревьях следы рогов выше человеческого роста. — Здесь Ваня сделал паузу, как положено в таких историях. — Коровьих рогов. Потом по поломанным деревьям проследили, куда тушу медведя волокли, вышли к заброшенным коровникам. Но дело к ночи уже было, не пошли, конечно. Так что говядины на рынке не сыщешь.
Рома показал большой палец и скорчил сложную гримасу в том роде, что клиент почти готов, надо дожимать. Покончив с яичницей, он приступил к кофию. Закурил самокрутку и, нацедив из кофеварки хрупкую чашечку концентрированного эквадорского ада, с отставленным мизинцем продолжил:
— Да вот там же было, в Вороново. Послали газель на рынок на ночь глядя, а шофёр утром возвращается пьяный, у грузовика задний борт вырван. Говорит, бревно под колёса кинули и повылезли на дорогу все в масках, с рогами, да такие здоровенные, что он затих в кабине, как мышка, пока мясо перегружали. А потом их главный подошёл, на дверь опёрся и говорит: «Мы похороним наших братьев!» — Рома сделал большие страшные глаза. — И нет никого через секунду, как не было. А потом на сервисе смотрят — а на двери следы копыт вмятые! Теперь сплошные проблемы с этой говядиной, да.
Князь, до того заворожённо слушавший, что забыл про свой вискарь, теперь наконец заржал, мотая коротко стриженой башкой из стороны в сторону:
— О-ох, да ладно! Совсем заморочили! Колитесь уже, на что вам говядина и сколько надо.
Дополняя друг друга, Рома и Ваня обрисовали проект пельменей. Князь сказал, что надо посмотреть в холодильнике. Нет, не в этом. В другом холодильнике.
На знакомой всему Теплаку рембазе вояк за второй проходной между ангарами прячется небольшой кирпичный домик в два этажа, косящий под… Ну, под небольшой кирпичный домик. Контора какая-то, судя по одинаковым занавескам и лампам отравленного дневного света.
Внимательный наблюдатель может отметить, что лишь пара окошек в нижнем этаже отмыты от пыли, и жизнь происходит именно там. Прочие окна, похоже, выходят в узкий коридор по периметру дома. Заинтересовавшись, наблюдатель вполне способен обойти здание и взять на заметку большие вентиляционные отдушины, выходящие на заднем дворе под неброским навесом. Хлам под отдушинами цветёт роскошными кристаллами инея.
И конечно же, особо интересны расположенные под вентиляцией ржавые ворота с треснутым грузовым пандусом, но не сейчас, потому что по пути к этому месту неравнодушный зритель уже спалился на терменовых датчиках по верху забора, перед тремя камерами, а стоя в заднем дворике был палим ещё тремя камерами и одним ультразвуковым датчиком.
ebooksa