Нова Свинг

Эдит кисло взглянула на него.

– И что такого нового в том, чтобы оттуда появлялись новые артефакты?

– Они тут так шастают, – с удивлением услышал собственный голос Эшманн, – словно это их город.

Мысли Эдит все еще были заняты новизной. В те дни все стремилось показаться новым, и, как следствие, ничто им не являлось. Она видела эти слова на стене.[28] Ее философия сводилась к девизу: У тебя уже было время обновиться.

– Может, и их, – сказала она.

– И вот еще что. В этом замешан Поли де Раад, а он как в воду канул. Наша аппаратура его не видит. Это хорошая аппаратура, может, и подустарела чуток, но кто-то ей заговорил зубы. Возможно, военные. Возможно, его дружки из ЗВК вскоре начнут задавать вопросы, на которые у нас пока нет ответов. – Эшманн решил, что пора еще выпить. Наливая себе рому, он добавил: – Я не хочу отпускать Вика в Зону, пока не узнаю, что там творится. Эдит, если ты в курсе, скажи мне, потому что это уже не шутки. Это не просто комната ужасов для иномирских туристок, и нас время поджимает.

На лице Эдит последовательно сменились несколько вариантов выражения, сложных, но объединенных нотками презрительной жалости.

– Ты и так обо всем сам пронюхаешь, – бросила она.

Она выхватила у Эшманна стакан, вылила его обратно в бутылку и унесла.

– Отец наверху, – сказала она. – Ты его помнишь?

– Я надеялся на его помощь.

– Да как бы он тебе помог? Он уже давно конченый человек. У него никого не осталось, кроме вас с Виком, но, когда он тебя видит, ему становится только хуже… – Эдит резко замолчала. Обвела взглядом музыкальные инструменты в демонстрационных футлярах – граничные условия ее жизни, на которые Эдит натыкалась снова и снова. Затем устало закончила: – Я не сдам тебе Вика, можешь не рассчитывать.

Эшманн и не ожидал ничего иного.

– Пойдем посмотрим, как там Эмиль, – предложил он, будто это была новая идея.

Бонавентура полусидел на кровати. Подушки так подпирали его спину, что иссохший костяк выгнулся к беленой стене буквой S. Он будто спал с открытыми глазами, глядя в примерном направлении дальнего угла комнаты. Слева верхняя губа чуть приподнялась, обнажая зубы, но это выражение вряд ли отражало его мысли. Увидев Эшманна, глаза блеснули.

– Привет, Вик! – сказал старик.

– Я не Вик, – сказал Эшманн.

Лицо Эмиля утратило живость.

– Ну арестуй меня, что ли, – пробормотал он и, кажется, опять заснул.

– Есть новости? – спросил Эшманн у Эдит.