Именем Корпорации!

В помещении повисла зловещая тишина, жиденько разбавленная тихим шёпотом работающих приборов невдалеке. Спенсер сглотнул, моргнул и недоверчиво покосился на друга, нервно улыбнувшись. Улыбка, впрочем, быстро пропала с его лица, уступив место зарождающемуся подозрению в слабоумии Льюиса.

– То есть? – спросил он.

– То и есть, – глубоко вздохнул Гриффин, постукивая пальцами по подлокотнику кресла-диагноста. – Точнее, не тот Льюис, за которым ты приходил. Ты хотел знать, как я удалил наны? А никак. У меня их никогда и не было. Дело в том, что я, всю жизнь работавший военным врачом и полевым хирургом, не имел наномодификации. Людям моей профессии их просто не вводят. Понимаешь, поддерживать тело в живом виде куда проще без наноломки. А вот хирург, у которого в самый ответственный момент кончились наны, умрёт сам и утянет с собой своего пациента.

Гриффин встал, прошёлся из стороны в сторону, стараясь не смотреть на ошеломлённого Спенсера, затем вернулся обратно в кресло и продолжил:

– Льюис Джероми, который был тебе нужен, работал биотехнологом в Корпорации. Он действительно решил сбежать, выбрав для этого весьма незамысловатый и самый действенный способ. Он нанял курьера для транспортировки своего сознания ко мне. Да, я двойник Гриффина, стиравшего тебе память, если твои файлы правдивы, – он покачал головой, наблюдая за тем, как свешивающиеся длинные пряди чёлки покачиваются в такт его движениям.

– Об этом стараются не распространяться даже на высших уровнях Корпорации, но такие случаи не столь уж и редки. Параллели начали закрывать для постоянного контакта не только потому, что их развитие начало стремительно опережать исходную линию, но и потому, что в этих мирах стали появляться беглые агенты с наноломкой. Представь себе идентичную планету, с историей, сошедшей с рельс в ту или иную сторону. Вроде бы, ничего особенного, просто мирок, идущий рядом с основным. Но среди людей, жителей планеты, как и среди миров, стали отыскиваться двойники этих самых агентов, только без наномодификации. Иногда происходил контакт прибывшего и местного жителя, идентичного первому. Оставшиеся наны распозновали похожую схему генов, стараясь слиться с ней согласно своей программе, которую никто не отменял. С последующей неспособностью восстановить функцию носителя. Конфликт программы нанов, так сказать. Они просто не понимали, какого носителя им поддерживать в первую очередь. Смешение, допустим, крови объекта А и объекта Б создавало аннигиляцию нанов, если поступавшая кровь была в достаточном количестве, а биологическое соответствие было достаточно большим.

Льюис подался вперёд, поставил локти на колени и положил на них подбородок.

– Вообще, это одна из версий, так что считай её моей личной догадкой. Понятно же, что даже если двойники и встречались, они вряд ли били друг другу морды до крови, а вот использовать чистых двойников для закачки в них своего сознания, чтобы избавиться от наноломки никто не запрещал. В тех мирах не запрещал, – добавил он, согласно кивнув. – Сказать по правде, доподлинно неизвестно, как работают наны, что с ними происходит со временем, почему они отказывают у одних, но продолжают поддерживать других агентов. Понимаешь, пёс, – доктор тяжело вздохнул, – именно этим вопросом и занимался тот Гриффин, которого ты искал. Он хотел разобраться, доподлинно узнать про наны все, что мог, но уткнулся в стену, о которую и расшибся. Сейчас ясно только то, что со временем наны вырождаются, требуется все больше и больше их в крови и тканях носителя, но, если не принимать новые порции, сам носитель получает ломку, схожую по симптомам с вирусным заболеванием. Льюис Джероми, работавший в корпорации, это мой двойник. А я – тот самый полевой хирург, всю свою жизнь отдавший спасению жизней и собиранию дерьма обратно в развороченные тела солдат. Ты хотел знать, как он избавился от нанов, разрушающих тебя сейчас? – он жёстко усмехнулся, давя в себе злость и досаду на всё случившееся. – Теперь ты это знаешь. Помогло? А теперь я таскаю в себе не одного себя, а двух человек, что, как ты успел заметить, накладывает на мою психику весомый отпечаток.

– И что теперь со мной? – мёртвым тоном осведомился Спенсер, пытаясь подавить внутри разгорающийся пожар отчаяния и крика боли.

– Ты говорил, что у тебя в документах есть только инициалы?

– Да, – кивнул агент, в последний момент отдёрнув руку, чтобы достать идентификационную карту. – Доктор философии С. Спенсер, если быть точнее.

– «С» – не инициал имени, агент-хуент, это латинская C, что значит третью копию тебя основного, подобранную в такой же параллели и послужившую носителем для изначального тебя. По сути, я не солгал тебе, жить ты, возможно, будешь. Вопрос в том, какой ты, если мы сейчас возьмём и уберём все блоки с памяти. Игры с походами в параллели зашли слишком далеко, чтобы я мог точно сказать, кто, как и когда тут жил, живёт и будет жить. Мистер С. Спенсер, ты третий подошедший по параметрам двойник первого агента, чью память носишь в себе.

Спенсер зажмурился, сдерживая слёзы злости и сжав зубы от накатившего бешенства. Пальцы его судорожно сжались, представляя себе горло Гриффина, столько времени водившего его за нос. С другой стороны, Спенсер и не давал Льюису шанса отбрехаться от должности того самого Гриффина, которого он искал. Теперь ему хотя бы стало понятно, почему идентификация генома при их первой встрече не показала сходства с искомым объектом. А придуманная Льюисом ложь по поводу тел, курьеров и прочего, по сути, была не такой уж и ложью, если услышать историю до конца. И, желательно, с начала.

«Кто же тогда я? – думал он. – И хочу ли я знать это, или же мне достаточно просто факта, возможности это узнать? И кто любил Тайну, кто до сих пор хотел ощутить её прикосновения при нашей последней встрече?»

– Трёх личностей внутри ты не вынесешь, – сухо сказал Гриффин, прочитав выражение лица агента. – В лучшем случае пойдёшь на помойку, как умалишённый, разговаривающий сам с собой от трёх лиц. А выковыривать каждого тебя – дело невозможное. Но я могу утешить тебя другим, – неожиданно весело высказался Льюис, поднимаясь с кресла и отвешивая агенту такой хлопок по широкому плечу, что тот едва не клюнул носом ближайшую стену. – Записи о трансформации и наложении личностей, наверняка, хранятся в архивах Корпорации. Ты можешь почитать о себе, если уж снова стать собой не выйдет. Увидишь хоть, а хочешь ты этого вообще или нет. Вдруг, там крокодил какой.

– Предлагаешь просто пойти и попросить данные? – кисло спросил Спенсер, всё ещё не в силах осознать открывшуюся правду.

– А почему бы и нет? – удивился Гриффин. – На Терре-то тебя никто предателем и беглецом не объявлял. А коды доступа, думаю, ты помнишь наизусть.

Спенсер моргнул, и на лице у него появилась несмелая улыбка, быстро перерастающая в самодовольную ухмылку, отражавшую растущую в себе уверенность.

– Патрик тоже сохраняет свои полномочия, – протянул он, – с его помощью запрос станет почти легальным.

– Патрик, знаешь ли, особая статья расходов, – сухо проворчал Льюис. – Но у нас всё ещё проблема с твоими нанами, – спустил его с небес на землю Гриффин. – Ты довольно долго не пополнял и не обновлял их запас. А у этих малюток есть неприятная особенность, о чём в Корпорации, как я понимаю, стараются умалчивать. Если их не пополнять хотя бы немного в строго определённое время, организм носителя начинает проявлять признаки разрушения и болезни, сигнализируя о необходимости пополнения машинками. Ухудшение самочувствия неизбежно приводит агентов к медицинским корпусам, где под видом лечения и диагностики им вводят новые порции нанов. Просто так исчезнуть из тела они не могут. Процессы разрушения в крови, тканях, лимфе и костном мозге приводят к анафилактическому шоку и смерти. Сейчас мы не имеем возможности сделать ничего, кроме попытки отыскать для тебя порцию нанов, чтобы ты дотянул до финала гонки за твоей памятью. Да и мне помог свалить из поля зрения Корпорации, в чём, если честно, я уже нехуёво так сомневаюсь.