Дилемма

Спустя несколько минут Чен поднимался в лифте домой. Он пришел в себя после ультразвукового удара, разогнавшего толпу, и набирал код для входа в квартиру, когда позвонила учительница Лин.

Она была в истерике и несла какую-то околесицу. Прячусь на лестнице, говорила она. Идти больше некуда. Потом опять бред – про Лин, про ее неуправляемую ярость, про Шанхай… Чушь собачья.

И тут до Чена дошло. Внезапно слова учительницы сложились в ясную картину. Он понял, что произошло этой ночью и кто во всем виноват.

Двери лифта открылись прямо в квартиру. Перед ним стояло исчадие ада, его мерзкая дочь.

Утром Лин занялась делом: заварила чай и сделала сэндвичи для скучающих полицейских, убедилась, что в квартире чисто прибрано, – бардака отец не любил.

Когда он вошел в лифт, она сразу это почувствовала и приказала кухне кипятить воду и заваривать его любимый чай.

Взяв в руки тяжелую чашку, она встала напротив лифта, у самого окна. Один из полицейских подметил, что она выглядит очень взрослой для своего возраста: Лин ответила улыбкой-оскалом. Какое ничтожество!

А потом двери открылись: в лифте стоял ее отец.

– Папочка! – радостно закричала она и протянула тяжелую чашку. Отец стремительно двинулся по коридору прямо к ней, затем размахнулся и ударил ее по лицу, сбив с ног.

– Чудовище! – заорал он.

Лин вскрикнула, но было уже поздно. Она с размаху влетела затылком в закаленное стекло панорамного окна и сползла на пол. Лицо и руки обварило кипятком. Чашка упала и разлетелась вдребезги о мраморный пол. Мир закрутился в урагане боли. Слезы брызнули из глаз. Против своей воли она жалобно заскулила.

Полицейские мигом вскочили, но замерли на месте с разинутыми ртами. Один удивленно хмыкнул. Чен обернулся; он только сейчас их заметил. Трое молча смотрели друг на друга. Грудь Чена вздымалась и опадала.

Лин поползла в комнату матери; мертвую тишину в квартире нарушал лишь ее плач.

Наконец Чен проговорил:

– Вы ничего не видели. Уходите.

Полицейские поклонились и вышли из квартиры.

Лин все ползла. Она почти добралась до цели – до маминой комнаты. Там она будет в безопасности.

Отец несколько секунд молча наблюдал за ней. Затем заговорил:

– Еще раз выкинешь что-нибудь подобное, я тебя убью. Ясно?

От этих слов Лин зарыдала еще громче. Голова кружилась, и она почти ничего не видела, однако каким-то чудом все же доползла до цели. Вот она, мамина комната. Лин отдала мысленный приказ, и дверь открылась. Дверь, которая не открывалась со дня маминой смерти. Дверь, которую не мог открыть даже папа. Только она, Лин, могла это сделать.