– Последние слова будут? Родным что-нибудь передать?
– Пожалуйста! – В вытаращенных глазах несостоявшегося убийцы застыл неприкрытый ужас. – Я же из ФОПЧ! Как ты! Отпусти меня, я скроюсь, исчезну! Я тоже хочу жить вечно!
Брис подумал о своих родителях, чьи тела гнили в могилах неподалеку.
– Мечты сбываются не у всех, – сказал он. И спустил курок.
25
Неандертальцы
24 октября, среда
Мартина Хольцмана колотило. Накамура мог быть кем угодно, в том числе и убийцей. Им ничего не стоит избавиться от неудобного человека. Он весь вспотел, сердце бешено колотилось.
В таком виде Анне на глаза не покажешься.
– Покатаемся вокруг квартала, – велел он бортовому компьютеру.
За это время Хольцман успел принять дозу опиатов и плеснуть сверху норадреналина. Он вздрогнул от удовольствия, затем потянулся всем телом, насколько это было возможно в машине: изогнул спину, покрутил головой, наслаждаясь несколькими мгновениями счастья, охватившего все его существо.
Вот бы всегда так. Всегда.
Автомобиль припарковался в гараже.
Что-то засело в голове. Накамура о чем-то ему напомнил, надо бы встряхнуть память и разобраться…
Анна вышла ему навстречу и поцеловала. Хольцман тут же про все забыл.
По телевизору показывали президентские дебаты.
Когда Хольцман вошел, сенатор Ким говорил:
– …понять, что нексус можно использовать не только во зло, но и во благо. Не выплеснем ли мы вместе с водой и ребенка?
Публика зааплодировала. Стрелка на шкале, отображающей предпочтения зрителей, качнулась влево, и рейтинг Кима медленно пополз вверх, а с ним и вероятность победы на выборах. Восемь процентов. Девять. Хольцман даже поймал себя на мысли, что еще не все потеряно.
После короткой паузы заговорил Стоктон: