Дилемма

– Стоктон проигрывал до покушения ФОПЧ. А теперь выигрывает. Да и этот взрыв в Чикаго ему только на руку. – Она покачала головой: – Его даже не ранили!

Хольцман вдруг запаниковал и вцепился в жену мертвой хваткой:

– Молчи, Анна! Никогда так не говори!

За ним явно следят. Незнакомец в машине… Накамура замахивается для смертельного удара…

Анна посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Да я пошутила, Мартин! Что, в этой стране уже и пошутить нельзя…

– Прошу тебя, – взмолился он, – пожалуйста, никогда больше так не говори.

* * *

Спали они практически порознь: Мартин на одном краю кровати, Анна на другом. Ее явно взбесило его поведение: перед сном она даже не сказала привычное «люблю тебя».

Хольцман молча лежал на спине и смотрел в потолок. В голове крутилась смутная догадка, которую никак не удавалось сформулировать. В тот вечер, когда его подстерег Накамура, его чуть было не осенило, а потом он отвлекся и на несколько дней все позабыл. Мелькали какие-то отрывочные воспоминания и фрагменты разговоров…

Агент Секретной службы выхватывает пистолет и стреляет, стреляет – БАХ-БАХ! Его сшибают с ног. Пистолет отлетает в сторону.

Слова Анны: «Его даже не ранили!»

Стоп. Стоп. Ерунда какая-то. Трэверс промахнулся, потому что агенты врезались в него до того, как он успел выстрелить. Они сбили ему прицел. Или он увидел их приближение и испугался, дернул рукой.

Но в кошмарах Хольцмана сначала раздавались выстрелы – и только потом убийцу сшибали с ног. В его кошмарах он не дергался, стрелял уверенно.

Внезапно Хольцман очнулся. Голова была ясной, ни намека на опиатный дурман, на постоянное желание принять еще одну дозу. Нутро свернулось в тугой узел, но голова работала.

Хольцман открыл виртуальное окно и начал просматривать свою файловую систему. Он ведь сохранил воспоминания о том дне. Отправил их в архив. Вот, вот эта папка. А вот и сами файлы.

Он запустил воспоминание. Вновь его окутали знакомые ощущения: от палящего зноя на лбу выступили капли пота, в голове крутились какие-то мысли – президента он почти не слушал. Хольцману захотелось крикнуть, предупредить того себя об опасности, но он ничего не мог сделать, пути назад не было. Прошлое не отредактируешь.

Хольцман сдвинул слайдер вправо, перемотал собственные воспоминания вперед и очутился в нужном моменте. Зашифрованный трафик. Он выкрутил шею, заметил Трэверса – ничем не примечательного агента Секретной службы, – и его словно окатило ледяной водой. Он вскочил на ноги. Сердце бешено колотилось в груди – как в прошлом, так и в настоящем.

Хольцман в прошлом заорал, что этот человек вооружен. В настоящем он уменьшил скорость воспроизведения и стал наблюдать. Трэверс медленно вытащил из-за пазухи огромный пистолет – лицо абсолютно спокойное и невозмутимое, – затем уверенно прицелился и на долю секунды замер. Из дула вырвалась первая вспышка, и в ушах Хольцмана грянул выстрел. Дуло пистолета дернулось, вернулось на место и вспыхнуло вновь. Второй выстрел. Лишь тогда агенты Секретной службы – двойное размытое пятно – врезались в Трэверса и сшибли его с ног. Сам он при этом ничуть не изменился в лице.

Сердце Хольцмана вновь колотилось как сумасшедшее. Трэверс стрелял спокойно и уверенно. Он выстрелил до того, как его повалили агенты. Он даже бровью не повел – да и с чего ему пугаться? Он же был живой робот, движения его рук и мимика полностью контролировались программным обеспечением. Впрочем, он и целился-то не сам.

Тогда почему промахнулся?