Детям было страшно и одиноко. Ранган, как мог, скрывал свой гнев и презрение к самому себе, пытался поддерживать мальчиков. Выходило не очень-то хорошо – связь была слишком слабая. И все же он старался: утешал их, посылал радостные мысли, шутил.
В награду Ранган получил нечто необъяснимое и прекрасное. Эти дети были уникальны. Умные и проницательные, они схватывали на лету любую информацию. Им хотелось знать все о нексусе. А то, как их сознания работали вместе…
Ильяна рассказывала им с Кейдом о коллективном сознании. Эксперименты, которые она уговаривала их проводить на вечеринках и в гостях, были нацелены на создание чего-то подобного. И безусловно, что-то подобное они испытывали – совершенно психоделический опыт; все преграды между ними исчезали, и они словно превращались в одного человека.
Но то были кратковременные явления. Как правило, им приходилось принимать «эмпатек», курить траву или закидываться еще чем-то эдаким. Само по себе коллективное сознание не возникало, да они не очень-то и старались – практического применения этому опыту Ранган не видел.
Но дети… Может, дело было в их возрасте. Или в аутизме. Черт знает. Между ними образовывались куда более глубокие и крепкие связи, мысли
Эти дети были нечто. Настоящий прорыв, о котором так мечтала Ильяна. Просто чудо.
Только вот их бросили в тюрьму.
И еще он узнал от детей нечто очень важное. Оно лежало на поверхности, но Ранган на всякий случай порылся в их воспоминаниях – и убедился. ОС Нексус теперь доступна всем. Уже несколько месяцев как. Одному богу известно, сколько людей успели ее установить.
А он выдал УПВР лазейку, дверь в сознания всех этих людей.
Черт, черт, черт!
Ранган часами пялился на унылую серую стену камеры и думал о том, какую страшную ошибку допустил.
31
В Сайгоне
26 октября, пятница
Накамура вновь уставился на спутниковую фотографию, проецируемую имплантатом прямо на сетчатку его глаз. На дороге у самого Сайгона – джип с открытым верхом, внутри – два бритых наголо человека. Значит, он угадал. Кейд и Сэм прячутся в Сайгоне.
Лейн имел лазейку к сознаниям под нексусом и – в принципе – давно мог разбогатеть. Как знать, может, он засел в каком-нибудь роскошном отеле и не высовывает оттуда носа, заказывает еду прямо в номер. Или же сливается с толпой в туристическом районе. У Накамуры не оставалось выхода: придется прочесать все районы, где бывали европейцы и американцы.
В обличье успешного бизнесмена – дорогой серый костюм, портфель, «умные» очки с последними новостями из мира финансов и бизнеса – Накамура обошел вестибюли всех международных отелей. По площади Сайгона он гулял в стильных шмотках туриста-европейца: дорогие темно-синие слаксы, итальянские кожаные туфли, белоснежное поло, модные часы и очки с зеркальными линзами. На рынок Бен Тхань Накамура отправился в молодежном прикиде – камуфляжные штаны, футболка, длинные волосы.
В переулках возле Бен Тханя он увидел Сэм – высокую стройную девушку в джинсах и майке. Крепкие плечи, прямая спина, длинные черные волосы. Она обернулась, и Накамура узнал ее по форме подбородка и носа. Он уже хотел окликнуть ее – против всех правил, против здравого смысла…
Но это была не Сэм. Просто молоденькая девушка лет четырнадцати, похожая на игривого жеребенка. В следующий миг из магазина выскочили ее родители, и они ушли. Юная Сэм. Такая, какой он ее запомнил.
Накамура покачал головой – надо ж было так расчувствоваться. Дожил, называется: ищет в Сайгоне девчонку, которая была ему никем, а стала почти дочерью.