Голоса, горланящие похабную песню. Несколько секунд он отчаянно цеплялся за уходящий сон, в котором не было холода, и боли в изрезанных запястьях. Но тот убежал далеко, так, что не осталось даже памяти о нем – только смутное ощущение спокойствия и безопасности, невозможное в этом месте.
Он с трудом повернул затекшую шею, и глубоко вдохнул, глядя на звезды. Лицо онемело от холода, зуб не попадал на зуб, но дышать приходилось ртом – нос был забит сгустками крови. И так было лучше: не слышать запахов, не знать, что варится в котелке, подвешенном над костром – ведь уже несколько дней он почти ничего не ел.
Он перевернулся, и подтянул под себя ноги, обхватывая колени, пытаясь хоть немного согреться. Цепочка, соединяющая его правую руку, и левую щиколотку, казалась ледяной, пальцы немели, соприкасаясь с ней. Заметив его движение, от группы поющих отделилась тень – почернела, выросла на фоне костра, и резких очертаний грузовых машин.
– Выпить хочешь? – Тень присела в паре шагов, в свете луны блестели голубые глаза и стальное кольцо на горлышке фляги. Рука с флягой придвинулась, качнулась. Человек не смотрел в его сторону, ожидая ответа.
Пленник не потянулся за ней, продолжая разминать пальцы. Выждав с полминуты, человек разочаровано вздохнул и сам приложился к горлышку. Крякнул, тряхнул бородой и заговорил:
– До Фаэтона дней восемь. Ты, гляди, с голоду сдохнешь.
В голосе не было сочувствия – обычная констатация факта. Пленник словно не услышал этих слов. Человек повесил флягу на пояс, и придвинулся ближе:
– А ведь ты у меня в гостях. Мог бы у костра сидеть, свинину жрать. Черканул бы пару строчек, назвал пару имен – и был бы свободный человек.
– Не убедительно. – Тихо выдохнул пленник. – Вы плохой купец. И вы повторяетесь.
Бородач ухмыльнулся, и издал низкий рычащий звук, видимо, смех.
– Согласен, плохой. Не то, что ты, Дэвид, или твой покойный отец. Но я тебя уверяю, мое терпение закончится прежде, чем ты помрешь с голоду. Знаешь, что делает с человеком пара горячих углей, если засунуть их в нужное место?
– Но я нужен вам живым, и не покалеченным – иначе вы не сможете обналичить вексель, который я вам выпишу. Я нужен вам, Дарио, больше, чем вы мне.
– Да? И кто же из нас не жрал три дня? И сидит на холоде в одних штанах?
– Тем хуже – еще немного, и я ничего не смогу для вас сделать…
– Еще немного – и ты достанешь меня вконец! Подпиши этот гребаный вексель – и иди на все четыре стороны!
– Дарио, мы же с вами взрослые люди. – Пленник говорил невнятно, его губы дрожали от холода. – Мне нужны определенные гарантии.
Дарио снова рассмеялся, и, ухватив его за волосы, дернул к себе, свалив на песок:
– Мы не в борделе сделку обсуждаем. – Прорычал он Дэвиду прямо в ухо. – Могу тебе гарантировать, что привяжу тебя к своему кару, и протащу по хайвею, если продолжишь торговаться!
– У вас есть то, что нужно мне. – Голос Дэвида сорвался. – И я не против заплатить! Но только в том случае, если вы гарантируете мою безопасность. Я обещаю обналичить вексель лично, как только вы доставите меня в город…
– В Хокс я не сунусь, сколько бы ты не обещал. У тебя там целая армия.