— Ага. Безвкусная дешевка.
— Верно, — отозвалась Джекки, оглядев узкие черные джинсы, тяжелые ботинки и черный кожаный ремень, украшенный двумя рядами пирамидальных хромированных заклепок. — Сдается, теперь ты куда больше похож на графа. Пойдем, Граф, у меня есть для тебя кушетка, сможешь отоспаться наверху у Джаммера.
Заложив большие пальцы в передние карманы черных "ливайсов", Бобби испробовал на Джекки плотоядную улыбку.
— Один, не беспокойся, — добавила танцовщица.
Пако повернул "ситроен-дорнье" вниз, к Елисейским Полям, вдоль северного берега Сены, потом — мимо Центрального рынка. Марли утонула в ошеломляюще мягком кожаном сиденье, со стежками еще более тонкими, чем на ее брюссельском пальто, и заставила себя не думать ни о чем… полная пустота, отсутствие эмоций. Будь глазами, сказала она себе. Только глазами, чувствуй свое тело, его вес равномерно вдавлен в сиденье скоростью этой кощунственно дорогой машины. Прогудев мимо Площади Невинноубиенных, где шлюхи торгуются из-за грошей с водителями грузовых ховеров, Пако без малейших усилий вписался в лабиринт узких улочек.
— Почему вы сказали "Не делай этого со мной"? — Он убрал руку с панели управления и поправил каплю передатчика в ухе.
— Зачем вы подслушивали?
— Потому что это моя работа. Я послал туда женщину с параболическим микрофоном. Она поднялась на двадцать второй этаж высотки напротив. Телефон в квартире не работал; иначе мы подключились бы к нему. Наш агент вскрыла пустую квартиру, выходящую на западный фасад здания, и нацелила свой микрофон как раз вовремя, чтобы услышать, как вы говорите: "Не делай этого со мной". Вы говорили, что были там одна?
— Да.
— Он был мертв?
— Да.
— Тогда почему вы так сказали?
— Не знаю.
— Кто, как вы почувствовали, что-то вам сделал?
— Не знаю. Наверное, Ален.
— Сделал что?
— Умер? Все усложнил? Сами мне скажите.
— Вы — сложная женщина.
— Выпустите меня.