— Он использовал город, — шепчет она. Затем обводит взглядом членов Совета. — Я могу доказать, что торговец гоголами Абу Нувас участвовал в преступном сговоре с целью убить Алайль Соарец.
На какое-то время в зале воцаряются хаос и растерянность, по Обсерватории начинают бегать джинны, но в конце концов все видят Сирр на большом атар-экране. Круг и квадрат здесь, в танце узлов, в потоках соборов и Печатей, во всей экономике города. Они нашептывают детскую сказку тем, у кого есть глаза.
Идрис Соарец порывисто выдыхает.
— Необходимый для осуществления замысла капитал — вот что меня поражает. Внедрить историю похитителя тел в финансовую систему города, да так, чтобы она была заметна только одному мухтасибу в отдельном секторе, — это безумие.
— Но безумие эффективное, — подхватывает Дуни. — Все, о чем рассказала моя сестра, правда. Основание, на котором стоит наш город, вот-вот развалится. Эпоха торговли гоголами заканчивается.
— Я все же считаю, что проблему можно открыто обсудить с Соборностью, — произносит Люций Агилар. — Надо указать им на то, что они подкупили мухтасиба…
— Советник Агилар, вероятно, еще не понимает, что мы никогда не заключали соглашений с Соборностью, — возражает Дуни. — Мы имеем дело с чудаковатой тетушкой из семейства Соборности. Полная мощь Соборности, обращенная против нас, будет означать наш конец, и если до этого дойдет, он наступит в считаные часы, если не минуты.
— Главное и единственное, что мы должны сделать, это помешать Абу Нувасу добраться до этого аль-Джанна, — говорит Таваддуд. — В данный момент он направляется в пустыню с целой армией наемников.
Мыслеформа господина Сена, напоминающая огненную птицу, энергично колеблется.
— По всей видимости, семейство Нувас потратило огромное количество соборов еще и на то, чтобы привлечь всех наемников, каких только сумело найти. Нам не удастся в короткое время мобилизовать равноценные силы.
В голове Таваддуд вспыхивают видения, навеянные Аксолотлем во Дворце Сказаний. Реки мыслей, замки, сложенные из историй. Глаза девочки в запачканном платье, горящие, словно угли.
— Сирру нет необходимости создавать армию, — говорит Таваддуд, поворачиваясь к отцу. — У нас есть пустыня. Отец, пришло время обратиться к Ауну.
Глава двадцать шестая
МИЕЛИ И ПОТЕРЯННЫЙ АЛЬ-ДЖАННА
Часть Миели наблюдает, как Абу Нувас, стоя на носу «Накира», произносит непонятные слова. Пустыня дикого кода внизу в ответ раздвигается в улыбке. Миели это напоминает о плато Лакшми на Венере и об огромных массах, перемещающихся под корой Земли.
— Дорогие господа, — произносит Нувас. — Я представляю вам Потерянный аль-Джанна Пушки.
Но другая часть Миели находится в храме Пеллегрини.
— Миели, — с улыбкой приветствует ее богиня. В ее золотистых волосах мерцают звезды. — Похоже, ты не справилась с очередным заданием.
— Я еще не отказалась от него, — говорит Миели. — Просто для завершения работы мне требуется кое-что еще.
— И что же это?