Мои глаза наполняются слезами.
— Но зачем? Для чего мне Коллапс? — шепчу я.
— Для того же, что и все остальное, — говорит Принцесса. — Чтобы доставить удовольствие богине.
Я прогоняю воспоминания. Даю возможность метасущности утихомирить бурю в моей голове, сделать разум холодным и гладким, как пустыня дикого кода.
— Это не тот ответ, какой я хотел бы получить, — медленно произношу я. — Я хочу знать как, а не что. Я хочу, чтобы вы мне показали.
— Мы уже говорили тебе, — отвечает Принцесса. — Ты должен сам все вспомнить.
— Но я не помню. Это одна из тайн, стертых, когда меня поймали...
Деревянная маска Принцессы улыбается.
— Другой я, — вдруг осеняет меня. — Матчек упоминал другого меня, говорившего с ним. Так вот почему на «Леблане» появились призраки. Там обитает парциал моего прежнего «я», или даже мой гогол. И он наблюдает за мной.
Принцесса возвращает мои очки.
— Видишь? — произносит она. — Кто из вас сильнее любит тайны? Мальчик из пустыни или Принц-цветок?
Она идет назад к своим друзьям. А потом они тают в воздухе, превращаясь в песок и ветер.
ле Фламбер возвращается. Он непривычно тихий, и глаза странно поблескивают. Пока они спускаются вдоль изгиба Осколка в одной из его волшебных сфер, Таваддуд оставляет вора наедине с его мыслями.
В конце концов Дуньязада отдает камень, а он дарит ей ожерелье. Таваддуд не может не признать, что оно очень к лицу сестре: блеск ярких камней на смуглой коже делает ее похожей на королеву.
— Я надеюсь, что ты будешь использовать их по назначению, — говорит ле Фламбер. — И жителям Сирра тоже понадобятся такие камни. А джинны могут захотеть обзавестись телами. Это место обладает силой, способной удовлетворить их желание. Город может стать совсем другим, не таким, как на Земле.
Таваддуд думает об Аксолотле.
С лица Дуньязады внезапно исчезает улыбка.