— Я не понимаю. Мы же говорим о войне! Чему ты радуешься?
Зинда смеется.
— Ах, Миели, это же будет так интересно!
Миели прибывает на праздник воскрешения, когда вечеринка еще только начинается.
Транспортная сфера высаживает ее перед гротом из листьев, ведущим в глубину леса. Впереди мелькают разноцветные огоньки, слышатся крики и негромкая музыка. Камень вечеринки — похожий на голубое яйцо малиновки — поблескивает в ее сложной прическе и настойчиво подталкивает. Миели выпрямляет спину и крепче сжимает сумочку для камней зоку. Ходить с раскрытыми крыльями, да еще в пышном черном одеянии, на котором настояла Зинда, очень неудобно. Миели набирает полную грудь воздуха и шагает вперед. Ее окутывает теплый пьянящий аромат летней ночи.
Из транспортной сферы Миели прекрасно рассмотрела Круг вечеринки. Полоса превратилась в обширный лесопарк. На месте дома Зинды раскинулись рощи деревьев, луга и степные равнины. Неизменной осталась только река, и сейчас по ней скользят небольшие лодочки с разноцветными парусами. Зинда пригласила множество гостей; даже столб масс-потока изменил свою форму и теперь висит в небе серебряной радугой. По нему спускаются многочисленные сферы, а между ними мелькают китайские бумажные фонарики. От Полосы отвернули солнечные зеркала, и в небе, почти таком же бескрайнем, как и над кото, зажглись далекие звезды, диски Реи и других спутников.
Миели вздыхает. Под босыми ногами шуршат листья кипариса. Где-то впереди должна быть поляна, на которой проводится праздник, и голоса становятся громче. Предстоящие встречи с новыми зоку ее не радуют. Все это маски, под которыми скрывается нечто иное, которые меняются в каждом Круге или Царстве, и Миели уже не в состоянии за ними уследить.
— Ты обязательно должна прийти! — настаивала Зинда, изумляясь ее намеку на усталость и нежелание веселиться. — Это моя первая боевая миссия, и без тебя ничего не получилось бы! Мы
На самом деле Миели хочется уединиться в своем садике, пропеть молитвы и заняться медитацией, но в ее новом теле постоянно стоит гул голосов, и ей очень трудно сосредоточиться. После схватки на Гекторе ее почти всю переделали. Большая Игра предложила свою версию истинного облика — полностью искусственную оболочку из фоглетов и алмазов, но Миели отказалась, настояв на синтбиотической копии ее биологического тела с сохранением всех уцелевших компонентов. Конечно, это не первоначальный вариант, но у нее остались метамозг, тактические гоголы и боевые рефлексы, да еще добавились несколько усовершенствований из области ку-технологий зоку. Как оказалось, высокий уровень сцепленности с Большой Игрой обеспечивает немалые преимущества. Если Миели когда-нибудь снова придется столкнуться с Абсолютным Предателем, она будет к этому готова. Но чтобы привыкнуть к новшествам, требуется какое-то время. Ее гоголы непрерывно жалуются на несовпадение интерфейсов, болтовня на подсознательном уровне держит ее в постоянном напряжении, а в правой ноге, несмотря на все попытки улучшить состояние при помощи метамозга, еще чувствуется фантомная боль.
Но все это пустяки по сравнению с мыслями, бегущими по кругу, как лошадки сверкающей огнями карусели, которую она сверху мельком заметила на поляне.
Миели доходит до края поляны. Впереди видна карусель, вокруг нее собрались несколько гостей. С другой стороны установлены небольшие навесы и столики, и длинноногие золотистые роботы в смокингах подают напитки. Камень праздника все сильнее подталкивает ее вперед. С неба продолжают спускаться приглашенные, их истинные образы на ходу сменяются празднично одетыми базовыми фигурами. Зинда явно пытается ей угодить: правила Круга предписывают появляться исключительно в обличье людей. Миели невольно вздрагивает, когда прямоугольный, похожий на робота кайдзю из Большой Игры приземляется, а через мгновение распадается фоглетами, и на его месте остается небольшая группа в вечерних костюмах: две смеющихся девушки в одинаковых желтых платьях и похожий на эльфа мужчина в смокинге, отдаленно напоминающий сэра Мика.
Миели хмурится.
Проблема еще и в том, что она не знает, какие задать вопросы.
Миели подходит к карусели и смотрит, как лошадки — в большинстве случаев без седоков — несутся по кругу. По другую сторону от карусели стоит еще одна группа гостей, и камень праздника настойчиво увлекает ее туда, но она пока не готова. С большим удовольствием Миели осталась бы в этом кругу света, музыки и движения: в маленькой сфере сияния карусели можно представить себе, что огромный город Супра вообще не существует.
Эта мысль вцепляется в мозг острыми коготками. Холодок цепочки из камней на лодыжке усиливает фантомную боль в ноге.
И она помнит. Так или иначе, Сюдян все еще заперта в черной дыре, и единственный шанс вытащить ее оттуда заключается в камне Каминари. Миели должна остаться в Большой Игре, выяснить, что им известно о камне, и придумать способ его добыть — и все это до того, как начнется вторжение Соборности. Миели снова жалеет, что вора нет рядом: он знал бы, что делать. Или «Перхонен». Миели так и не закончила песнь для своего корабля. И не хочет думать о «Перхонен», поскольку отлично знает, что бы от нее услышала.
Миели осталась в одиночестве, и больше нет времени думать о прошлом.