Автономность

– Счастливо, детишки, – сказала она со смешком.

Держа человека на руках, Паладин осторожно спустился по лестнице и прошел мимо бара к лифту, разогревая установленные в голове лазеры. Он не стал возиться с кнопками, а вместо этого отправил команду системам здания, которая отменила все другие выходы и доставила лифт на 3-й подвальный этаж. В кабину он входил в режиме максимальной обороны. Если бы кто-то попытался ему помешать, он бы открыл огонь на поражение.

К счастью, всех присутствовавших на вечеринке интересовало то, кто приходит, а не то, кто ее покидает. И ни один человек не обратил внимания на робота, который нес по теплым утренним улицам своего хозяина, стонавшего и вздыхавшего от очевидной интоксикации. Анализ молекул показал, что хотя препарат и неопасен, но он вывел Элиаша из строя на несколько часов.

В отеле Паладин положил Элиаша на кровать и встал в полной боевой готовности в центре комнаты. Проблема заключалась в том, что человек не хотел лежать смирно, ведь препарат Фрэнки наполнил его энергией. Он сполз с кровати и обвился вокруг холодного, сегментированного панциря ног Паладина, неровно дыша и бормоча обрывки фраз. Затем все его тело напряглось, и он негромко застонал, заложник навязанного ему наслаждения.

Паладин опустился на колени рядом с Элиашем, лежавшим на ковре в позе эмбриона.

– Пойдем в кровать, Паладин, – шепнул Элиаш. – На этот раз все будет нормально. – Он умолк, и Паладин своей новой рукой почувствовал, как по телу человека бегают вспышки возбуждения. – Я отнесу тебя в кровать.

– Ляг рядом со мной. – Элиаш сжал ногу Паладина и уставился на него. Его зрачки расширились под влиянием препарата. – Ты так прекрасен. Я хочу ощутить, что ты рядом.

Уже второй раз за день они посмотрели друг другу в лицо. Но теперь темные глаза Элиаша казались Паладину «червем», который заполняет его разум бессмысленными символами и нарушает приоритет действий. Было сложно отмахнуться от слов Элиаша и следовать своим программам.

– Нам грозит опасность, – тихо сказал робот. – Фрэнки накачала тебя наркотиками.

Потный и дрожащий Элиаш вцепился в Паладина, встал и обнял робота.

– Останься, останься, останься, останься, останься – шептал он, прижимаясь лицом к его бронированному плечу.

Здесь было опасно, но Паладин хотел лечь рядом с Элиашем на узкую постель и навести свои датчики на человека, которого переполняла усиленная наркотиком страсть. Ему хотелось разглядеть в его лице отражение собственных сумбурных чувств. И он нашел компромисс между своими желаниями и программами.

Он снова уложил Элиаша в кровать и тоже лег, балансируя на краю матраса благодаря крошечным движениям сервоприводов. Его панцирь стал щитом для уязвимого тела человека.

Он находился лицом к Элиашу и одновременно спиной к нему, разыскивая потенциальные источники опасности. Он положил свою ладонь на бок человека; ее крошечные иглы забирали образцы крови. Бот мог следить за каждым изменением в молекулярном составе тела Элиаша по мере того, как в его организме нарастала и спадала эйфория. Он мечтал о том, чтобы коснуться Элиаша каким-то другим способом – так, чтобы еще лучше понять, что происходит.

– Почему ты сказал, что это неправильно? – Элиаш дрожал; во время одного из пиков эйфории у него начались судороги. Он вгляделся в лицо Паладина, а его пальцы настойчиво вжались в грудь робота.

– То что мы делаем, не является неправильным. Я беспокоился о том, что ты в опасности. Но я могу тебя охранять.

– Но ты сказал, что это неправильно. Двое мужчин не могут лежать вместе. – Элиаш задыхался, его пульс подскочил во время галлюцинации. Он разговаривал с тем, кого сейчас здесь не было.

Паладин попытался вернуть Элиаша в реальность.

– Я Паладин. Я не человек, а робот. Я принадлежу Африканской Федерации.

Элиаш заплакал; соль его слез была неотличима от соли его пота. Паладин не знал, что сказать. Через несколько часов человек вряд ли что-нибудь вспомнит. Тело Элиаша снова напряглось в экстазе, губы обмякли, и он умолк. Робот не стал сопротивляться, когда человек повернулся к нему лицом, забросил руку и ногу на его панцирь и прижался к нему изо всех сил. Это было приятно, словно Элиаш наконец рассказал Паладину все, что тот хотел узнать.