Внутри у Татьяны Степанченко все кипело. Большая грудь под аляповатой китайской кофточкой заходила ходуном. Это надо же! Признали ее потерпевшей, а теперь и слова не дают сказать. Выбирать выражения! Она бы сказала все, что на душе накипело за несколько лет одинокой жизни. Она отлично усвоила профессиональный лексикон Центрального рынка и могла отправить любого так далеко, как просила ее неуемная душа.
– Почему вы делаете такие выводы?
– А какие я могу сделать другие выводы? Муж мой водкой торговал. Все его в городе уважали. Даже вон тот отщепенец! – кивнула она в сторону Василевского, который старательно пытался спрятаться за колонной. – Честно работал мой супруг, никого не обманывал. Да, на его беду, объявился этот козе… простите, Суворов. Не поладили они. Бизнес не поделили. Муж мой нервничал. Два покушения на него было. Одного даже посадили. Вот так! Кого же мне еще в его смерти обвинять!
– Разумно, Татьяна Николаевна, – опять вмешался со своей оценкой прокурор, но тут же осекся. – Вопросов не имею!
Грановский не спеша начал допрос:
– А в какой среде вращался ваш супруг? Кто были его знакомые?
– Хорошие все, интеллигентные люди! Спиртного ни-ни, в рот не берут. Разговоры умные, речи толковые.
– Не сомневаюсь, – поддакнул Грановский. – Тут я фотографии принес. Взгляните-ка, никого не узнаете?
Степанченко, близоруко щурясь, рассматривала фотографии:
– Да… Рожи все знакомые. Пардон, лица, – спохватилась она. – Вот Гоша. Вот Сережа… А это муж мой рядом. Еще несколько бизнесменов. А это что за баба? – Татьяна нахмурилась.
– Узнали? Отлично. И чем же занимался этот Гоша или, может быть, Сережа?
– Разнообразной коммерческой деятельностью…
– Вот именно, разнообразной… Уважаемый суд! Гоша – это не кто иной, как четырежды судимый особо опасный рецидивист Григорий Мухин под поэтичной кликухой Цветок. Сережа – местный авторитет Еникеев. Личность, без сомнений, творческая и одаренная. Когда-то щипачом работал, сейчас на отдыхе – стихи и блатные песни сочиняет.
Лицо Степанченко исказила ярость:
– Ах ты…
– Потерпевшая! Уймитесь или будете наказаны за неуважение к суду! – опередил Горин скандалистку, на языке которой уже вертелись бранные словечки.
– Вот тут уважаемая вдова что-то начала говорить про покушения на ее мужа. А у меня в руках копия приговора на некоего Саломатина, – продолжил Грановский. – Он действительно отбывает наказание за покушение на убийство Степанченко. В приговоре сказано, что мотивом этого преступления была месть нашему потерпевшему. Саломатин долгое время работал у Степанченко. Тот не выплатил ему вознаграждения, попросту надул. Так что мой подзащитный Суворов не имеет никакого отношения к этому неприятному случаю… Фотографии я прошу приобщить к материалам дела. Полагаю, они доходчиво показывают, что круг общения нашего потерпевшего был разнообразен и отнюдь не столь интеллигентен, как заявила уважаемая Татьяна Николаевна. Враги у него были. Это доказывает Саломатин. А из органов его уволили, как говорят материалы дела, за связь с криминальными элементами. Вы не находите, что число возможных виновников его гибели не ограничивается фигурой Александра Петровича Суворова?
Суворов про себя усмехнулся: «Не зря заплатили Цветку деньги. Понадобились фотографии». Продав их за умеренную цену, Цветок попросил лишь клятвенное заверение, что ему это не выйдет боком. Он получил деньги и промотал их за неделю в веселых гульбищах, Суворов же получил надежду. Надежду на будущее.
История с Саломатиным пришлась также как нельзя кстати. Конечно же, этот горе-киллер поднял руку на Степанченко вовсе не из-за какой-то личной неприязни. Эта работа была оплачена. Оплачена Суворовым, но не выполнена как следует. Физически крепкий, Степанченко выбил оружие из рук придурка, а затем сдал его собственноручно в милицию. Александр ухлопал, помнится, немало средств и нервов для того, чтобы вся эта малопривлекательная история не имела для него последствий. Но вывод для себя сделал: не поручай дело дилетанту. Нет стоящего киллера – делай сам…
Все сделал брат. Именно он, беззлобный и покладистый Андрей, убил Степанченко, местного авторитета и хозяина всего городского водочного рынка. Младший Суворов слыл трезвомыслящим человеком, сторонником компромисса, но не человеческих жертв. Поэтому Степанченко почти без колебаний подошел в тот вечер к серебристой «девятке». Его окликнул Андрей. Парень приветливо улыбался. Водочный король местного разлива всегда находил общий язык с Суворовым-младшим. И этот поздний визит пришелся, как ему казалось, весьма кстати. Бессмысленная вендетта выматывала. Два покушения за полгода, а потом еще эти звонки… «Извините, не вы венки заказывали?», «Гроб будет готов ко вторнику, не забудьте». Жена плакала, да и у самого Степанченко стали сдавать нервы. Итак, в тот слякотный апрельский вечер он был готов разрубить гордиев узел и отступить.
ebooksa