— Спасибо, что согласились встретиться.
Голубые глаза Кауфмана, неестественно живые и выразительные на блеклом, обыденном лице, смотрели цепко, однако в их льдистой глубине таился едва различимый огонек. Словно дразнил: что скажешь?
И Папа понял, как должен себя вести.
— Если мы планируем говорить официально, то меня зовут архиепископ Баварский, — вальяжно сообщил он «директору». — Можно просто монсеньор.
Пару секунд мужчины смотрели друг на друга, после чего Мертвый улыбнулся и вновь протянул руку:
— Максимилиан. Макс.
— Джезе.
Второе рукопожатие получилось куда более крепким.
— Вы всегда носите перчатки?
— Боюсь микробов.
— Очень здоровая привычка.
— А вот у вас, как я слышал, со здоровьем не очень, — участливо произнес Мертвый. — Рана серьезная?
— Царапина.
— Получается, меня ввели в заблуждение?
— Получается.
— Жаль, — протянул Кауфман. — Я приготовил вам подарок, Джезе. Не привык, знаете ли, являться к умирающему с пустыми руками.
— Я люблю подарки, — не стал скрывать Папа.
— В таком случае это вам. — Кауфман протянул архиепископу плоскую коробочку, которую до сих пор держал в левой руке. — Домашнее печенье.
— Домашнее что?!
Папа был готов к чему угодно: в коробочке мог оказаться бронежилет новейшей модификации, гремучая змея, натренированная на охрану хозяина, высушенные головы убийц, но печенье?!