Искусственная красота Халы не оставила Дорадо равнодушным, притягивала и отталкивала одновременно, но все-таки — притягивала, а потому он захотел увидеть больше, гораздо больше.
Хотел увидеть ее тело — соответствует ли оно ее кукольному лицу? Выяснилось: да, соответствует. Подтянутое, с идеальными пропорциями, неестественно поблескивающее в неестественном свете лампочек. Ни капельки жира, ни одной лишней складки. Хотел увидеть, как Хала движется. Выяснилось: как обычный человек. Опорно-двигательную систему Хале не оперировали, не подгоняли жесты под нарочито кукольные, марионеточные. Хотел узнать, меняется ли выражение ее лица во время занятий любовью. Выяснилось: нет, не меняется. И хотя пользующий трансера араб старался от души — а ему было чем стараться, — на лице Халы не дрогнул ни один мускул. Что резко контрастировало с издаваемыми ею стонами. То ли она не хотела добавлять мимику к звукам, то ли не могла.
Живая кукла…
Дорадо наблюдал за Халой десять минут, до самого окончания сеанса. Клиент выбрал время полностью, закончил свои дела на самой последней минуте, наполнил комнату удовлетворенным рычанием и повалился на спину, довольно глядя в потолок. Ему понравилось. Женщина, прихватив с пола халат, молча отправилась в душ, и только после этого Вим покинул наблюдательный пост. Он увидел все, что хотел. Он избавился от возбуждения, что нахлынуло при виде обнаженной Халы, подавил его, растворил в ее стонах и рычании клиента. Уходящую в душ женщину Дорадо провожал отстраненным взглядом, словно ученый или врач, теперь ничто не могло отвлечь его от делового разговора с Халой. Он стал к ней равнодушен.
Избавиться от полицейского наблюдения оказалось настолько простым делом, что Каори стало даже обидно за Европол — что же это за служба, на которую работают такие ротозеи? Неужели никто им не объяснил, что яркая внешность не только выделяет объект из толпы, облегчая работу наблюдателю, но и отвлекает внимание от нюансов внешности? Что постепенно ты начинаешь следить не за человеком, а за черным фраком или замысловатой прической? И тебя без труда обводят вокруг пальца.
Двойник подменил Каори в туалете ресторана, в котором они ужинали с архиепископом: зеркальные очки, своеобразная прическа, стройная фигура, вызывающее платье — несмотря на то что загримированная под мамбо девушка провела за столиком почти двадцать минут, полицейские не заметили подмены. Дублер Папы Джезе появился позже, но сыграл свою роль столь же безупречно. Сейчас двойники развлекались в номере, периодически заказывая то шампанское, то фрукты — так полицейским спокойнее, — а переодетые в неприметные черные комбинезоны мамбо и архиепископ в сопровождении трех надежных парней колесили по закоулкам Blumenmarkt. Мелкие жулики, бармены, охранники борделей…
— Я не верю, что никто из них никогда не видел нашего парня, — угрюмо заметила Каори, усаживаясь в машину после очередного пустого разговора.
— В Баварии наш авторитет не столь высок, как хотелось бы, — вздохнул Джезе. — Или же dd действительно очень осторожен.
Появляясь в Blumenmarkt, не снимает наномаску, ни с кем не откровенничает, не задерживается дольше необходимого. Разумная осмотрительность защищает гораздо лучше репутации злопамятного отморозка: большие деньги или серьезная угроза помогут осведомителю преодолеть страх перед возмездием, а когда ничего не знаешь — ничего и не скажешь.
— Сколько у нас времени, по твоей оценке?
Папа Джезе прищурился, скорчил гримасу и ответил:
— Сегодня ночью, максимум, завтра утром, Европол будет знать, кого ищет.
— Нужно поторопиться.
— Эти люди снова здесь, — негромко произнес Ню, отключая коммуникатор.
— Вуду?
— Да, — кивнул китаец, заводя двигатель. — На этот раз четыре мужика и метелка, но ищут того же парня, что и днем.
Черный «Опель Такма» — самый модный в этом сезоне спортивный мобиль — медленно отъехал от тротуара.
— Где они болтаются?
— На востоке. Только что заглядывали в бар «Соломенная бутылка».
— Совсем рядом…