И тут до Ильи дошло, что надо было позвонить Ежову из метро и попросить встретить.
«Господи, какой же я идиот!»
Дементьев открыл рот, собрался назвать номер Корнелиуса, но не успел.
Ноги запутались в брошенной цепи. Сумка с «раллером» вылетела из рук и полетела в одну сторону, а сам Илья — в другую.
— Попался!
Дементьев прикатился прямо под ноги черенку.
— Добегался, сука? Ой!
Оглушенный Илья ухватил врага за колени и повалил на землю. Он понял, что не уйти, и решил прихватить с собой хотя бы одного ублюдка. Все лучше, чем покорно ждать смерти или трусливо молить о пощаде.
Удар, еще удар.
— А-а!!
Черенок не сопротивлялся, только орал. Звал приятелей, которые со всех ног мчались к месту схватки.
— А-а!
Впавший в бешенство Илья безжалостно молотил кулаками податливое тело. Молотил что было сил. А потом нащупал под одеждой ублюдка пистолет, вытащил его, не колеблясь, снял с предохранителя и открыл огонь…
Болото Слоновски удержал.
Рискнул, вывел на улицы весь резерв, снял часть безов с охраны корпоративных территорий, велел не тратить время на водометы… и удержал.
Подкрепление, подошедшее к Аравии, а также активная поддержка местных позволили остановить толпы на линии Орджоникидзе — Серпуховская. Остановили. А затем начали медленно вытеснять арабов обратно на родные улицы, в «молоко», под пули Балаклавской группировки. Летучие подразделения носились по Болоту и безжалостно расправлялись со всеми, кто неосмотрительно решил, что территория бунтует. Таганку успокоили за десять минут. Смоленку, на которой тоже возникли беспорядки, за двадцать. Количество погибших не афишировалось, но по неофициальным данным счет трупам шел на десятки.
Урус и Занзибар так и не полыхнули.
А к Оглыеву никто не пришел.
Лакри проводил Пэт и Матильду до самого дома. Доехал до Сухаревки, а когда настало время прощаться, слез с мотоцикла, снял шлем и подошел.
— Ты спасла нас.