Закончив разговор со Стефаном, президент некоторое время просто сидел в кресле, глядя на потемневший экран коммуникатора, а затем, уже в третий раз, запустил недавно полученное сообщение:
«Ник, думаю, ты должен узнать о моей встрече с Шоном…»
Письмо пришло от шотландского верхолаза, корпорация которого давно и прочно села на иглу неофициальных финансовых поступлений из Народной республики. Вот только Макферсон, в отличие от Моратти, об этих обстоятельствах осведомлен не был.
Досмотрев сообщение до конца, Ник стер его, покачал головой и набрал номер Ляо:
— Вы меня узнали?
— Разумеется, мой друг.
— Мне нужна ваша помощь… друг.
Сделанное москвичами предложение было из разряда тех, что требовали немедленных действий. Время на раскачку отсутствовало, оставшиеся до выборов недели следовало потратить на встречи и переговоры — не просто заручиться поддержкой союзников, а донести до них свою решимость всерьез побороться за кресло президента СБА. Но не до всех: информация не должна дойти до Моратти. Одним словом, рассиживаться некогда, и, слушая Мишеньку, Шон Макферсон прекрасно понимал, какой объем работы ему предстоит выполнить. Ему предложили не синекуру, не роль болванчика, послушно ожидающего, когда москвичи посадят его на царство. Нет. Макферсон знал, что русские не способны обеспечить нужный результат, иначе бы не предложили союз. Отнять у Моратти корону можно только объединившись, и потому договор заключался на паритетных началах.
«А что будет дальше — посмотрим».
В глубине души Шон побаивался Кауфмана. Мертвый резок и жесток, способен на любую подлость и чертовски умен. Его бойцы превосходно обучены, и часть из них — Макферсон был реалистом — служит не СБА, не закону, а лично Кауфману. У каждого высшего офицера были преданные люди, но история с Фадеевым показала, что Мертвый опирается не на команду, а на целую гвардию. И полностью контролирует свой филиал.
Но это только одна сторона медали.
Слабость Кауфмана стала прямым следствием его силы. Увлекшись созданием мощного боевого ядра и превращая московский филиал в подчиненную лично себе структуру, Мертвый сознательно отгораживался от внешнего мира. Он сформировал образ недалекого служаки, туповатого солдафона, что являлось хорошей защитой от лишнего внимания Цюриха — чего можно ожидать от человека с мировоззрением фельдфебеля? Теперь же репутация играла против Кауфмана: его слово значит для верхолазов значительно меньше, чем слово Моратти или Макферсона. Не уступая в уме и профессионализме, директор московского филиала проигрывал в имидже.
«Ты не смог подмять Моратти. Значит, не сможешь подмять меня. Помоги мне взять Цюрих, сейчас это главное, а наши взаимоотношения обсудим позже…»
Именно так Макферсон определил для себя смысл заключенного соглашения.
А определив, с энтузиазмом взялся за дело.
В первую очередь переговорил с эдинбургскими верхолазами — с теми, кому безоговорочно доверял, кого знал много лет. Осторожно прощупал их настроения, намекнул, что поддержка его кандидатуры может иметь гораздо более интересные последствия, чем считалось изначально, кому-то открыто заявил, что намерен вести свою игру.
«Что скажете?»
Ответы были не менее осторожны, чем вопросы, но в целом благожелательны. Шотландцы не видели причин, которые бы помешали посадить в Цюрих своего человека. Впрочем, в поддержке Эдинбурга Шон не сомневался. И среди континентальных европейцев были надежные люди: в том же Франкфурте Моратти недолюбливали. Однако этого было мало. Представитель Мертвого четко сказал, что необходимо перетащить на свою сторону богатые и влиятельные североамериканские корпорации. В последнее время они выражали глухое недовольство деятельностью Моратти, и их поддержка фактически гарантировала победу на выборах. К москвичам североамериканцы относились прохладно, а на союз с Макферсоном могли пойти. Требовалось совсем немного — встретиться и поговорить.
Поездка в Северную Америку, учитывая приближающуюся конференцию, не должна была вызвать у главы СБА никаких подозрений. Тем не менее рисковать Шон не стал и благоразумно сообщил о ней Моратти, аргументировав свое решение тем, что в Америку зачастили представители де ла Круса, кандидата от Анклава Рио, креатуры Мертвого. Президент, знающий, что его близость к азиатам не нравится североамериканцам, милостиво санкционировал визит, и Макферсон со спокойной душой отбыл в Сиэтл.
Директор филиала СБА — человек, мягко говоря, занятой. Его день расписан по минутам, а то и по секундам. Его отпуск редко затягивается дольше чем на неделю. О своих обязанностях он не имеет права забыть даже во сне. Верхолазы, руководящие мощными корпорациями, в своей загруженности не уступали высшим офицерам СБА и так же хорошо знали цену времени. А посему стремительный визит Шона Макферсона в Анклав Сиэтл не предполагал ни одной лишней встречи и ни одной потраченной впустую минуты. Только дело.