Макферсон одним глотком допил скотч, поставил бокал на стол и поинтересовался:
— Рывок, о котором вы говорили. Что имеется в виду?
Надо дать понять верхолазам, что перед ними чистой воды без, офицер, далекий от сложного анализа мировых тенденций. Так им будет легче.
«Перенимаешь ухватки Мертвого?»
— Возможности современной науки исчерпаны, — жестко ответил Уилсон.
— Именно поэтому мы с большим интересом следили за действиями Железного Рома, — добавил Перес. — Новая энергия смогла бы подстегнуть общество… Увы.
— Жаль, что все свелось к заурядной биржевой игре, позволившей русским подмять под себя «Фадеев Групп». — Вашингтон внимательно посмотрел на Макферсона.
— А уж как мне жаль, — ничуть не играя, пробурчал Шон. Он никогда не скрывал своей дружбы с Железным Ромом.
— Думаешь, мы оплачиваем фундаментальные разработки от хорошей жизни? — Доусон.
— Нам нужно нечто новое. — Спок.
— Нечто такое, что позволит нам изменить будущее и сплотить общество. — Бернстайн.
— Это идеальный способ безболезненно слить Анклавы и государства. — Райт.
— Иначе будет война. — Уилсон.
— Если человека прижать к стенке, он начинает вести себя агрессивно. — Хаммер. — А сейчас у стены вся наша цивилизация.
На Болоте обращение Кауфмана передавали значительно реже, чем в Аравии, Кришне или Урусе. Разумеется, программы общедоступных каналов прерывались с той же частотой, но передачу по уличным экранам ограничили тремя повторами. Большего не требовалось. Беспорядки едва затронули территорию, бурную реакцию не вызвали, локальные столкновения были мгновенно подавлены, пострадавшие подсчитывали убытки, отбившиеся от арабского вторжения канторщики надували щеки, а большая часть населения, позабыв о ночных событиях, увлеченно готовилась к знаменитому Балу Королевы Осени. Решительность, с которой действовали безы, ясно показала тертым болотникам, что Мертвый не допустит разрастания конфликта, а раз так, то нечего отвлекаться на ерунду. Ведь впереди — сулящий огромные барыши карнавал.
И потому приехавший на Болото Урзак с трудом избавился от ощущения, что попал в другой город. Урус, вторая по значимости мусульманская территория Анклава, продолжал бурлить. Не кипел, но и не успокаивался. На улицах собирались небольшие группы людей, живо обсуждающих аравийские события, в чайханах, кальянных и закусочных слушали ветеранов ночных баталий и жадно внимали выпускам новостей. Аравийский бунт оставался для жителей Уруса главной темой.
А на Болоте если и вспоминали о беспорядках, то преимущественно в веселых тонах:
— Здорово Бобры вчера черным врезали!
— Не Бобры, а Рауль Хмурый.
— Точно тебе говорю — Бобры! Крутые ребята…