Сентябрь

- Не перегибай палку, Кудряш. А то я еще и раздумать могу.

Вот, блин, какие мы деликатные, подумал Кудряш, какие скрытные. И так же все знают.

- Пока, Вагнер. - Он глянул на малыша в адидасах. - Ебись, Фродо…

- И тебе того же, - услышал он. - И еще осколок стекла…

Кудряш вышел из забегаловки, хорошенько вдохнул воздух и потянулся. Поглядел на едва ви­димого в густеющем мраке часового возле БТР-а и сделал в его сторону неприличный жест.

Закутавшийся в шинель часовой даже не дрогнул. Ему было на все насрать.

Фродо ездил на горном велосипеде марки Wheeler, когда-то давно красном, но сейчас краси­вую краску ʺметалликʺ покрывала небрежно нанесенная маскировочная краска, которую он ку­пил за ка­нистру самогонки на русской автобазе.

Заплатил тогда много. Но это была дорогая краска с антирадарными свойствами, недавно внедренная в качестве стандартного камуфляжа русских боевых машин. По словам старшины, вос­хвалявшего предлагаемый продукт, она значительным образом снижала сигнатуру объекта в инфра­красных лучах. О других достоинствах старшина упоминал как-то мимоходом; засмотрев­шись на ка­нистру, он еще чего-то буровил про обман показаний лазерных дальномеров.

Только Фродо приобрел ее по более существенной причине — у нее имелся красивый, обяза­тельный сейчас в армии зеленый цвет, слегка отдающий в блевотину, и на этот цвет были атте­статы нескольких институтов. Ну а после окраски кисточкой выглядела она исключительно отврат­но.

Средство передвижения же должно было выглядеть отвратно, в противном случае его срок жизни был бы коротким. Большинство велосипедов, даже марочных, производили на Тайване. Тайвань же сейчас был только воспоминанием, к радости географов, жалующихся в эпоху искусствен­ных спутников Земли на отсутствие белых пятен на картах. Сейчас же у них была масса ра­дости из необходимости придумывания названий для архипелага малюсеньких вулканических островков в Южно-Китайском море.

Фродо выкрасил раму, порезал перочинным ножом сиденье и потратил массу труда, чтобы все хромированные детали довести до состояния широко продвинутой коррозии. И теперь он мог оставлять свой велосипед даже под пивной, единственное, приковывая его цепью.

Неоднократно народ удивлялся, зачем он использует столь неудобное средство передвиже­ния вместо лошади. Ведь у коня сплошные достоинства, в том числе — самое главное, что, когда его воруют, он способен лягнуть копытом вора, а велосипед даже под новым хозяином не сопротивляет­ся. Фродо давал самые разные ответы, чаще всего: что не любит средств передвиже­ния, у которых имеется собственное мнение. Или же, что типичный конь спереди кусается, сзади — лягается, а в средине трясет.

Подозрение, будто бы Фродо боится лошадей, было совершенно безосновательным. Ему по­просту было стыдно, ведь по причине собственного роста и фигуры на лошади выглядел немного смешно.

Когда единственным источником снабжения нефтью остались норвежские нефтяные поля, каждый, кто только мог, устраивал для себя какую-нибудь клячу. Норвежцы решили продать столько, сколько удастся. На Ближнем Востоке все стороны конфликта: американцы, Израиль, Саудовская Аравия, Иран и так далее, согласно утверждали, что полностью контролируют месторождения. Все эти сведения отрицались видимыми даже с орбиты столбами дыма, вздымающимися над горящими скважинами и нефтеперерабатывающими заводами, равно как и полное отсутствие поставок.

Норвежские месторождения покрывали всего лишь малую долю потребностей. У армии, прав­да, имелись стратегические запасы, но все они хранились до окончательного розыгрыша. Повсюду вводилась экономия. Русские механизированные дивизии пересели на тачанки, особой разницы из-за чего заметно не было, ведь перед тем транспортеры имелись только лишь в официальных отчетах. Большая часть подразделений подражала буденовским образцам, правда, в основном, в уничтоже­нии водяры. Практичные немцы последнюю модель фольксвагена, работавшую на древесном газу сделали хитом экспорта. В случае воздушной кавалерии Соединенных Штатов, история сделала круг: большую часть подразделений превратили в традиционную кавалерию.

Японцы, народ изысканный и привязанный к традициям, из корней сосны дистиллировали топ­ливо, которое они называли A-Go. Точно так же, как под конец предыдущей войны, с тем же, вроде как, результатом.

Единственный в округе велосипед класса ʺстелсʺ немилосердно трясся на выбоинах разбитой гусеницами, уже несколько лет не ремонтируемой дороги. Фродо ежеминутно прикусывал себе язык, несмотря на телескопической передней подвески. Поездка через лес не была, возможно, столь мучи­тельной, так как тропки находились в гораздо лучшем состоянии, чем шоссе, соединяющее Острув в Броком, только Фродо спешил, он не мог позволить тратить время на объезды. Тем более, что в лесу не было особенно безопасно.

А что самое паршивое, гласило сарафанное радио, что в округе появились националистиче­ские партизаны. Самые банальные бандиты, которые находили удовольствие в садистских убийствах литовских поселенцев, солдат-одиночек и коллаборационистов, под которыми они понимали давних врагов или кредиторов. Жили они за счет грабежей, которые эвфемистически называли ʺсбором средств в пользу Национальной Освободительной Армииʺ. Появлялись они до раздражения регуляр­но, словно весеннее половодье или эпидемия краснухи, шастали повсюду несколько дней, пока рус­ские, которым все это не осточертело, не привлекли взвод спецназа, которого вполне хватило, чтобы прогнать всю эту босоту.

При встрече с такими ʺпартизанамиʺ у Фродо шансов практически не было. Он был не только коротышкой и велосипедистом, так еще и евреем.

Сам он питал надежды на то, что сообщения о националистах это всего лишь сплетни, по­скольку после предыдущей эпидемии партизан мужики взяли дела в собственные руки. Причем, не поселенцы, но оставшиеся в своих хозяйствах немногочисленные туземцы. Им надоело поставлять средства, опять же, такая поставка средств была не на руку левацким партизанам, которые появля­лись реже и не были такими надоедливыми по причине не слишком принципиальных доктринальных принципов, а так же большей любви к самогону.