Сентябрь

- А, ну тогда все в норме; пакистаны тоже ведь должны с чего-то жить. А с чего им жить, как не с травки? И с опиума. Башки в полотенцах только для этого и годятся…

Аннакин мрачно покачал головой.

- Ну… На самом деле там уже одна пустыня.

- Так пустыня там была всегда, - удивился низушок.

- Так не радиоактивная же.

Какое-то время они помолчали. Травка начинала действовать, только смешнее никак не было.

Аннакин вернулся на пост. Фродо остался сам на сам с невеселыми мыслями. Времени у него была еще куча, Корин пока что не вернулся, а все остальные осыпались после ночной вылазки за реку. Ничего особенного, так, чтобы показаться и обстрелять пограничный пост. Большого смысла в этом не было, солидные бетонные бункеры требовали чего-нибудь большего, чем легкое вооружение. Но Корин твердил, что о себе напоминать надо.

Что-то в этом, конечно есть, посчитал Фродо; все это заставляет противника все время быть начеку, тратить психические силы.

Он уселся, опираясь спиной о почерневшие доски бывшего домика лесника. Вот и Афганиста­на уже нет, подумал он. Тайвань. Потом Бейрут, Мозамбик, а вначале – Варшава. Афганистан и раке­ты Гаури… Нет, Гаури – это, вроде как, индийские[7], а впрочем… Неважно. Небольшие, грязные боего­ловки, как и все из Третьего Мира, вознесенного таким близким повышением в мир первый и единственный. Это вам не порядочные, с множеством боеголовок, или тактические, с регулируемой мощностью. Такие, что через пару дней можно просто замести и занимать территорию.

Он поглядел в хмурое небо, слыша чуть ли не настрырное стрекотание счетчика. Когда это было? Позавчера?

Следует отказываться от грибов, от клубневидных овощей, которые накапливают тяжелые ме­таллы. Вскоре спаржу уже нельзя будет продавать пусками, опасаясь превышения критической мас­сы; придется перекладывать свинцовыми карандашами[8].

Фродо потряс головой. Эх, чего это в башке такое крутится. Неплохая травка. Он верил в то, что сказал Аннакин. Лично подключал базу к аварийной сети связи, на что русские как раз смотрели сквозь пальцы. Можно было назвать и так, тем более, что два километра оптики уложил российский инженерный отряд. Дотянули до шоссе, утверждая, что дальше уже будет пересол. А дальше, по при­чине отсутствия оптоволокна, все шло через трансивер и четыре витые пары что, естественно, отра­жалось на скорости передачи. Да в задницу все это. У кого еще имеются боеголовки? Ответ был прост: у всех.

Похоже, талибы уж слишком достали своих братьев по вере. Ну да ладно, тут любой повод хо­рош. До сих пор, наиболее осмысленной была причина бомбардировки Уругвая проведенная Перу. По крайней мере, речь шла о чем-то конкретном, не о будущих сферах влияния, не о границах, на­рисованных пальцем на льду, но о проигрыш матча Перу-Аргентина в панамериканском футбольном первенстве. Судья, родом из Уругвая, уж слишком разбрсывался красными карточками.

Фродо меланхолически поглядел на тарелку спутниковой антенны. Та принимала данные со спутника Затия, единственного, орбита которого проходила над Польшей, и у которого еще остава­лось топливо.

Корин появился только лишь к вечеру. Он явно был взбешен. Фродо нахмурился еще сильнее. Сам он считал Корина заносчивым придурком, никак не заслуживающим быть командиром отряда. После смерти Волка больше года командовала Иволга, девушка понятливая и жестокая. Довольно долго ей сопутствовала удача, под ее командованием группа добивалась успехов и выходила живьем из самых серьезных неприятностей. Как раз тогда была организована самая крупная и знаменитая операция, в ходе которой объединенные группы, уничтожая посты коллаборационистской полиции, добрались до самых предместий Варшавы. Отряды Белок уходили от облав, замыкая на себя до сих пор не задействованные силы противника. Правда, тот успех им повторить не удалось.

Иволга погибла на следующий же день после своего девятнадцатого дня рождения. Совер­шенно бессмысленная, убитая выстрелом в спину браконьером, которого девушка встретила в нескольких сотнях метров от лагеря.

Помимо врожденного тактического и стратегического таланта имелась у нее еще одна ценная черта. Она умела сотрудничать с командирами других команд, индивидуалистами по своей природе, не слишком-то идущими на сотрудничество. А после ее смерти все пошло ко всем чертям. Крупные операции уже не организовались, оставалось только дергать врага, молниеносно атаковать и сразу же отскакивать. И это мало чего меняло в общем балансе.

Корин же был придурком, неспособным, трусливым и не сильно-то умным. Зато ужасно амби­циозным. Даже по старшинству он был вторым в очереди. Но тот первый наступил на мину, причем, действительно случайно.

Удачный шанс для Корина. Хотя сейчас он командовал уже почти что два года и его слуша­лись, зато и не уважали. В боях он неоднократно совершал ошибки, но, к счастью, у него были хоро­шие люди, которым удавалось вытаскивать отряд из беды, не слишком нарушая авторитет команди­ра. Единственным козырем Корина были хорошие контакты с русскими. А они должны были у него иметься, ведь командовал самой важной командой в самом невралгическом пункте, у схождения контрабандистских трасс, на тракте переброски диверсионных групп. В том самом месте, где скрещи­вались все нити.

Трасса через Острувь и Брок на Урлю и Станиславув была такой, о которой можно было толь­ко мечтать. Обширные лесные массивы, сложная местность, позволяющая скрытно подойти до самой Варшавы. И дальше, до Гарволина и Кракова. Современный Янтарный Тракт: от Калининграда и до самых перевалов в Татрах…