Сентябрь

После прохождения фронта крестьянские руки очень редко когда остаются пустыми, так что огневой перевес с их стороны был сокрушающим, тем более, что, как правило, партизаны действуют легким вооружением, чего нельзя сказать о мужиках. Исход битвы решил солтыс (староста) деревни Лясковизна, владелец поворотной пушки системы ʺГатлингʺ со сбитой ʺкобрыʺ. Это временно установ­ленное на разбрасывателе навоза самоходное орудие перевесило чашу весов победы, и на сей раз все обошлось без спецназа. Бандиты кинулись в рассыпную, а их атаман под псевдонимом Гржими­слав попал в плен. Солтыс собирался доставить его русским, чтобы те его примерно наказали, но оказалось, что под черной балаклавой скрывается еще довоенный судебный исполнитель налогового управления из Оструви. Погиб он, заколотый вилами, в ходе попытки к бегству, что можно было пред­видеть. Но даже и без партизан лес безопасным не был. Под самый конец наступления эскадрон ис­требителей Торнадо опорожнил ящики Пандоры над комплексом Белой Пущи. Даже непонятно, на кой ляд, фронт прошел здесь уже давно, так что не существовало никакой ни стратегической, ни тактической причины минировать лес… Немецкие самолеты разбрасывали небольшие американские мотыльковые мины, не соответствующие конвенциям, которых Штаты, вообще-то, и не признали. Мины были лишены механизмов самоликвидации, зато они были разрисованы в веселые, живые, привлекающие детей цвета.

Как-то раз Фродо оценил количество разбросанных мин в двадцать четыре тысячи. До сих пор из них взорвалась где-то половина, вызывая серьезные потери среди зверья, в особенности же, со­рок, имеющих слабость к цветастым блестяшкам. И это обосновывало содержание в Оструви посто­янного представительства швейцарского Фонда по Запрету Использования Противопехотных Мин имени принцессы Дианы.

Проблемой было и браконьерство. Уже в начале века, когда коров в Европе закон уже не охранял, оно расширилось устрашающими темпами. Чему трудно удивляться: снабжение мясом было совершенно жалким. К коровам же относились, словно к волкам, внедряя обязательность отстрела, ликвидируя пункты незаконного забоя, применяя драконовские наказания за торговлю говядиной. Официально проблема была решена перед самой войной, когда Европейский Союз заявил, что весь континент освобожден от коровьей угрозы. Уже тогда браконьеры, во всяком случае – в Польше, взя­ли на себя половину поставок мяса на рынок.

Сейчас же все было еще хуже. Профессию лесничего, благодаря системе древесных депута­тов, ставили наравне с работой сапера. По причине отсутствия желающих, леса были оставлены без охраны и надзора. А вот браконьеры все чаще применяли мины-лягушки и самопалы, поскольку все это было гораздо более доступным чем проволока и тормозные тросики для силков.

Вообще-то, ловушки на общедоступных трактах не ставились, но всегда ведь мог найтись ка­кой-то индивидуалист.

Безопасная дорога закончилась. Следовало свернуть в лес, в узкую просеку, ведущую к малю­сенькому селению: несколько жилых домов и хозяйственных строений, которые раньше входили в со­став главного лесничества. Фродо притормозил и начал внимательно разглядываться. Вообще-то, тропка, ведущая к лагерю Белок, неоднократно проверялась, но кто знает? Свободные эльфы прожи­вали в поселочке. Только лишь первую зиму коммандо провело в лесу, во временных палатках и ша­лашах. И без какого-либо смысла. Русские глядели сквозь пальцы на присутствие Белок, каких-то свар с местными не случалось, американцы же неохотно пересекали пограничную линию хотя бы даже на пару километров. Ну да, когда-то пробовали. Но очень скоро от этой идеи отказались по мере уменьшения их военно-воздушных сил в Польше и укрепления русской противовоздушной обороны.

Русские болезненно реагировали на нарушения своего воздушного пространства. Точно так же, как и к попыткам обстрела из-за границы гаубицами ʺПалладинʺ. Несколько инцидентов переросло в регулярные стычки, один раз даже в ходе погони за самоходной батареей русские на пару десятков километров даже ворвались вглубь американской зоны.

Где-то почти что пару лет назад инциденты прекратились; русские укрепляли оборону, у аме­риканцев же было все меньше средств. Они предпринимали только лишь попытки переброски специ­альных отрядов, по счастью для мятежников – все реже и реже.

Последние действия ограничивались обменом очередными нотами и последних предупрежде­ний, на которые российское командование неизменно отвечало, что для них мятежники тоже пред­ставляют собой серьезную проблему, которую – поскольку проблема-то внутренняя – Россия решит собственными силами, не желая потерпеть какого-либо вмешательства, нарушающего ее суверен­ность. Как только базы мятежников будут локализованы, спецназ тут же приступит к их ликвидации.

Но вот с выявлением этих баз российская разведка как-то не справлялась. Лучше всего об этом свидетельствовал факт, что эльфы несколько месяцев располагались в доме возле ратуши в Ломже. Темнее всего бывает под фонарем.

Фродо свернул с лесной просеки в узкую, заросшую дорогу, ведущую к поселку. Когда уже можно было видеть покрытые замшелой толью крыши, он предусмотрительно сошел с велосипеда.

При этом он высматривал путанки из колючей проволоки, спрятавшиеся в осоке. Вот они его вечно раздражали; пользы от них практически не было, зато уже два раза он пробивал на них камеру.

До Фродо не доходило, какой был смысл применения путанок при одновременном использо­вании лазерных датчиков и минировании подходов. Злился он всегда, тем более, что монтаж лазеров год назад занял у него неделю; не говоря уже о проблемах с приобретением блоков, русские старши­ны делались все более жадными. К счастью, у мятежников, по сути их деятельности, всегда имелся запас сигарет ʺкэмелʺ.

Проходя мимо громадного дуба, Фродо сделал неприличный жест в сторону черневшего от­верстия дупла. Нет, у него не было намерения оскорбить дятла или другое животное – в дупле скры­валась камера. Вот интересно: глядит ли охранник в монитор. Должен глядеть, датчик приближения наверняка уже должны были его разбудить.

Сейчас он вступил на то, что когда-то было типичным двором в хозяйстве. Сейчас же, не топ­таный крупным рогатым скотом, не выдергиваемый утками, не загаживаемый курами – он превра­тился в поросшую высокой травой пустошь.

Фродо огляделся по сторонам.

- Привет, Фродо! – раздался сзади дружеский окрик. Он обернулся. Из-за разваленного коров­ника, пугающего торчащими ребрами вышел Аннакин.

- Фродо неодобрительно поглядел на него.

- Вот так прямо и ʺприветʺ? – буркнул он. – А ʺстой, кто идетʺ уже не котируется? А пароль? Ты же, вроде, на посту стоишь, сынок, или я ошибаюсь?

Аннакин изумленно поглядел на него.