Но... Наши корабли. Они ведь остались там, за баррикадой. И трейдеры, и грузовик... Остались только легкие приземельные дайры, что стояли в малом наземном ангаре - и что-то мне подсказывало, что и они уже никуда не полетят.
Он знал, куда бить.
***
Это была последняя ночь, когда мы смогли ходить под открытым небом.
С первыми лучами солнца из обваленного хода высунулась пара когтистых лап, проталкивая тощее тело. За первым т"хором последовало еще три сотни, сметя патрули, раскурочив и сбросив с крыш стрелковые установки.
Теперь под открытым небом разгуливали т"хоры, бродя по двору и пытаясь вырвать двери.
В форте оставалось меньше трехсот солдат, из которых три четверти по амуниции и подготовке приближались к внутренним войскам. Без "чешуи", "пузыря" и герметичного десантного шлема это было пушечное мясо, рискующее погибнуть раньше первого выстрела - теперь т"хоры вешали ядовитое облако везде, где бы не находились.
Нам же было приказано держаться любой ценой до прихода кораблей Лидры. Мы держались. Изолировали башни и жилые корпуса, где было слишком много окон, которые не успели заварить, и перебрались на подземные этажи. На нашей стороне были малые размеры и толщина стен изначально укрепленного замка, но мы оказались в положении партизан, запертых в каменном мешке.
А через двенадцать часов солдаты начали сходить с ума.
Ломались те, кто стоял на вахте у баррикады перед ангаром. Наблюдая, как взводный скручивает кидающегося на сослуживцев парня, я забралась на венчающий завал станок и долго искала подходящую щель между контейнерами, пока не нашла - у самого пола.
Всматриваясь в темноту до рези в глазах, я пролежала на полу полчаса, но ничего помимо уже знакомых волн из зеленых искр так и не увидела. Мне не мешали - по привычке не анализировать иррациональные действия храмовника, неожиданно превратившегося в единственного наличного эксперта по т"хорам.
Я ощущала себя ищейкой, и, строго говоря, ей и была.
Где-то посреди взлетного тоннеля находилась точка выхода с Изнанки, иначе не появлялись бы т"хоры здесь из ниоткуда в таком диком количестве, иначе не раскапывали бы полночи заваленный отнорок...
Вахтенных у баррикады начали менять каждые два часа, изымая из их числа всех хоть в малой степени ментально одаренных.
Я зевнула в кулак и заставила себя пойти в перенесенный в бывшие кладовые лазарет - посмотреть на захваченных. Меня временно освободили от дежурств - нынешние мои обязанности весьма образно назывались "анализом текущей ситуации", и сон по двенадцать часов в сутки в них не входил.
В лазарете под стыдливым диагнозом "тяжелый психоз" лежало уже трое. Лежало в буквальном смысле - с прикованными к бортикам кровати руками и ногами.
До этого никто из нас не наблюдал за захваченными объектами больше десяти минут, которые требовались, чтобы передать их безопасникам. Но ведь зачем-то сумасшедшие были им нужны?...
Я села на табуретку у изголовья одной из кроватей. Спящий, судя по всему, мужчина никак не отреагировал, зато его сосед бросил на меня злобный взгляд и зашипел сквозь зубы.
- Тварь-ь-ь!...
- Ремо! - крикнула я через весь лазарет. Врач подошел удивительно быстро, будто прятался за ширмой. - Слушай, вы разве не колете им снотворное?