Кровный враг

А что касается шахтёров? Ну, они впредь будут работать на рудниках в интересах Луциана.

Голодные ликаны разочарованно застонали от приказа Луциана. «Мои приказы окончательны», — заявил он, чтобы отклонить любой возможный бунт заранее, — «Но вы можете брать все, что найдёте в казармах смертных. Берите все: еду, одежду, монеты и питье. Если я знаю смертных, будьте уверены, что там вы найдёте запасы вина и пива, которые только и ждут, чтобы их выпили!»

Как он и ожидал, нетерпеливые ликаны бросились грабить жилище людей. Другие рылись в захваченных доспехах и оружии, ища лучшее снаряжение для себя. Жадность победила жажду крови, за исключением нескольких особенно свирепых ликанов, которые продолжали сверлить голодными взглядами смертных пленников. «Только один укус», — снова подчеркнул Луциан, прежде чем кивнуть им, чтобы они действовали.

Ненасытные ликаны рванулись вперед, погружая свои клыки в беззащитную плоть наемников. Люди кричали от боли и ужаса, видя кровавые куски, вырванные из их тел. Луциан слышал, как нескольких других ликанов заключили пари на то, кто из смертных умрет, и а кто, если таковые будут, станут ликанами. В течение нескольких секунд ставки стали весьма нагреваться.

«А те, кто умрут?» — крикнул хитрый молодой ликан, — «Можем ли мы их съесть после того, как они будут мертвы?»

Луциан пожал плечами: «Почему нет?»

В конечном счете, он намеревался отучить своих приспешников от безрассудного пристрастия к человеческой плоти, хотя бы для того, чтобы избежать спровоцированных репрессий смертных. «Одна война за раз», — думал он, у него не было желания сражаться со смертными и с вампирами одновременно. Хотя он и отвернулся от пакта, он все— таки соглашался со старейшинами, что питаться людьми было слишком опасным времяпрепровождением, чтобы рисковать. Тем не менее, он не был готов наложить такой строгий запрет на своих диких подчиненных, но только пока. «Мне нужна победа или две за поясом, прежде чем я смогу распоряжаться такой степенью власти».

Кровь хлынула из их ран, укушенные люди падали на землю. Многие из них уже вздрагивали в конвульсиях, после того как яд ликанов распространился по их жилах. Уродливая смерть брата Амвросия пришла на ум Луциана, в то время как он внимательно наблюдал за процессом, готовый воспрепятствовать любому из своих последователей устроить банкет из возможного нового члена стаи.

«Что насчёт смертных по— прежнему находящихся внизу в шахтах?» — спросил его Йозеф. Он склонил голову в сторону зияющего чёрного входа в рудник. «Я не думаю, что они выйдут по собственной воле, не после всего этого шума наверху».

«И в правду», — признал Луциан. Он представлял себе десятки испуганных шахтеров съежившихся в глубинах шахты. В какой— то момент он захотел просто замуровать вход в шахту и дать захваченным людям умереть от голода в темноте. Но нет, это было бы значительной потерей мяса и рабочей силы, не говоря уже, что это жестоко и негуманно. «Лучше дать им шанс на жизнь», — рассуждал он, — «при условии, что они готовы работать так же усердно для своих новых хозяев».

«Битва еще не закончена», — объявил он каждому ликану в пределах слышимости, — «Под землей есть еще смертные, хотя я сомневаюсь, что они могут оказать большое сопротивление». Он выхватил меч и подошел к тёмному входу в шахту. «Давайте выгоним их на свет».

К его удивлению, ни один из его воинов не пошёл за ним. Даже Йозеф оставался неподвижным, по— видимому, не желая следовать за Луцианом в тёмную дыру в горе.

«Ну?» — с нетерпением потребовал у них Луциан, — «Что это такое?»

Йозеф потоптался на месте, стараясь не встретиться глазами со своим командиром. «Серебро, господин», — смущённо сказал он, — «ты ведь не ожидал, что любой здравомыслящий ликан рискнёт сунуться в эту проклятую дыру? При всём этом серебре повсюду? «

«Он прав», — понял Луциан. Он не мог винить свои войска, не желающие идти в сердце серебряного рудника. В самом деле, если подумать, сама мысль о том, чтобы быть окружённым серебром со всех сторон, по его коже пробежали мурашки. В его памяти кнуты Сорена снова сдирали кожу с его спины.

«Очень хорошо», — заявил он, — «Я очищу эту крысиную нору сам». Такое проявление непоколебимой смелости непременно укрепит его положение в качестве вожака стаи. Кроме тог он полагал, что более чем подходит для того, чтобы справится с группой шахтёров. «Йозеф, следи за нашими пленными, пока я не вернусь».

Он нашел рабочую масляную лампу среди захваченной добычи и зажег фитиль, перед тем как войти под деревянные опоры у входа в шахту. С мечом в руке, он вошел в темноту. Ствол шахты опускался в гору под крутым склоном, и он быстро покинул последний проблеск солнечного света позади. Деревянные колонны поддерживали потолок из промокшего известняка, который был слишком низок для Луциана. Бесконечные процессии нагруженных рудой телег вырезали глубокие борозды в скалистом полутуннеле. Воздух был душным и пыльным, так что Луциан на мгновение остановился, чтобы привязать тряпку к своему рту и носу, чтобы избежать вдыхания любых летающих частиц серебра.

Температура резко поднималась, чем глубже он спускался, и Луциан вскоре весь пропитался потом. Пот капал на глаза, но он не мог вытереть его, не опуская ни меча, ни лампы. Грунтовые воды просачивались из пористых скальных стен, объясняя необходимость шахтёров в таком количестве вёдер. Солоновато пахнущая жидкостью стекала на пол шахты, что делало его более скользкой, чем Луциан хотел бы. Ядовитые подземных пары попадали в нос и лёгкие даже через тряпку, наряду с запахом бесчисленного количества потных человеческих тел. Крысы поспешили прочь от Луциана в узкие боковые проходы и дренажные туннели. Их глаза— бусинки сверкали в свете лампы.

«Спасибо судьбе вампиры никогда не заставляли нас, ликанов трудится в этих адских ямах», — подумал он, в первый раз увидев первый положительный момент в их наследственном отвращении к серебру, — «Как эти несчастные смертные переносят такие адские условия?»

Сначала серебра было немного, и с этим можно было мириться — верхняя часть шахты была уже лишена ядовитого металла. Но чем дальше он спускался вглубь, тем чаще стал замечать толстые жилы невыработанного серебра вокруг себя, проходящие через облупленную и точёную скалу. Черная и голубовато— серая руда, иногда с оттенком зеленого, пронизывала стены, пол и потолок, лишь изредка показывая намёк на металлически блеск серебра. Кварцевые кристаллы сверкали как алмазы на фоне унылой чёрной руды, наряду с яркими пятнами железа и меди.