Присутствующие разразились хохотом.
Здесь, на выступлении культурного, умудренного опытом человека, слова «научная фантастика» большинству слушателей показались неуместными, абсурдными. Слушатели были шокированы моим вопросом – точно так же, как люди, которые пришли в оперу, были бы потрясены, если бы кто-то спросил, не собирается ли Паваротти заняться битбоксом.
Если честно, то мне было ужасно стыдно. Никто не хочет быть человеком, который задает странные вопросы и ставит всех в неловкое положение. Среди 1,4 миллиарда жителей Китая число любителей научной фантастики ничтожно мало. Для большинства китайцев при слове «фантастика» в сознании всплывает образ неуклюжего подростка в чудовищной одежде и с нелепой прической, который увлечен аниме и романами «уся». О фантастике, как и всех остальных подростковых увлечениях, взрослый человек должен забыть. Научная фантастика не является ни практичной, ни полезной, и она никак не связана с реальной жизнью. В сознании большинства людей она не более реальна, чем далекие страны, про которые они не помнят ничего, даже названия столиц. Более того, когда слово «фантастика» всплывало в разговоре, лица людей перекашивались от удивления, после чего меня спрашивали: «Вы про ʺГарри Поттераʺ? Это же фантастика, да?»
В любом случае, тогда я был моложе, и жизненный опыт еще не лишил меня храбрости. Поэтому когда я приехал на международную конференцию, где обсуждали Важные и Интеллектуальные Темы, во мне вдруг возникло мощное, необъяснимое желание снова упомянуть про фантастику. Воспользовавшись перерывом, я подошел к знаменитому немецкому синологу и спросил, читал ли он китайскую НФ.
Этот пожилой и уважаемый ученый когда-то заявил, что после основания Китайской Народной Республики китайские писатели не создали ни одного произведения, которое остальной мир счел бы великим. Я с ним не согласился.
В то время Мо Янь еще не получил Нобелевскую премию, но я думал даже не о нем. Тогда только что вышел роман «Темный лес» – вторая книга Лю Цысиня из серии «Трех тел», и китайский фандом гудел от возбуждения. Я был уверен, что, по крайней мере, в мире научной фантастики современный китайский автор действительно смог написать то, что можно сравнить с великой западной классикой.
Но знаменитый синолог вежливо прервал мои рассуждения:
– Я даже немецкую фантастику не читаю!
На это я ничего не мог ответить. Черт побери, китайскую фантастику мало читают даже сами китайцы.
Я не был каким-то безумным фанатом, который считает свой любимый жанр лучшим. Я не думал, что все, кто не ценит фантастику, – лицемеры. Более того, мне даже не нравилось спорить с людьми. Мои вопросы были чем-то вроде перформанса: желая обрести безопасность или душевное спокойствие, люди окружают себя ментальным брандмауэром, чтобы фильтровать потоки информации, которые обрушивает на нас жизнь. «Фантастика» – одно из ключевых слов, которыми брандмауэры большинства людей помечают ненужную информацию, а я просто хотел пробить этот брандмауэр, чтобы люди заново оценили фантастику, вместо того чтобы автоматически ее игнорировать. Вероятно, многие решат, что я действовал глупо и бессмысленно, но, по крайней мере, мои вопросы никому не причинили вреда.
Здесь я должен объяснить тем, кто читает меня на Западе, что в течение долгого времени научная фантастика в Китае была похожа на радиацию: большинство людей ее не замечали. Студент, изучающий литературу, не нашел бы практически никакой информации о научной фантастике в учебниках или академических трудах, посвященных истории китайской литературы. (Да, в истории западной литературы можно иногда встретить такие имена, как Маргарет Этвуд, Курт Воннегут и Томас Пинчон, но в тексте будет особо указано, что эти писатели использовали приемы научной фантастики только в качестве «литературного эксперимента», словно упомянуть «жанрового» писателя в благородном фолианте, посвященном истории литературы, – значит совершить ужасное преступление.)
На «серьезных» научных конференциях, где царила изысканная, высокоинтеллектуальная, приводящая в трепет атмосфера, было почти невозможно встретить писателя-фантаста или ученого, занимающегося научной фантастикой. СМИ редко освещали фантастику. Если в какой-то газете или журнале вдруг появлялась заметка на двести слов о НФ или если популярный журнал, основанный знаменитым автором «янгэдалта», публиковал рассказ писателя-фантаста, фанаты ликовали и стремились побыстрее сообщить новость друг другу. Даже издатель романа Дорис Лессинг «Мара и Дэнн: приключение» и писатель, которого попросили написать предисловие, не упоминали об очевидной принадлежности книги к жанру фантастики, чтобы не повредить продажам.
Столкнувшись с такой апатией и неосведомленностью общества, китайские фанаты НФ сплотились вокруг «Мира научной фантастики» – журнала, ориентированного на них. С помощью университетских клубов и интернет-форумов фанаты искали друг друга и объединялись, образуя особую субкультуру. Спрятанные в своем убежище, защищенные благодаря своей изоляции, они развлекали сами себя и жалели тех, кто не понимает их, тех, кого не приводит в восхищение вид звездного неба.
Однажды в беседе со знаменитыми западными писателями и учеными, которые никогда не слышали о китайской фантастике, я употребил метафору «спрятанная армия». Любители фантастики, забытые всеми на культурном пространстве, молча ждут на какой-то пустоши. Возможно, когда-нибудь у них появится возможность, и тогда они начнут действовать и изменят весь мир. Но может случиться и так, что подобная возможность им не представится и они уйдут в небытие. Будущие исследователи найдут останки их таинственных, недоделанных боевых машин, но те, кто создавал это оружие и учился им пользоваться, будут забыты навсегда.
Однако вскоре вышел третий том трилогии Лю Цысиня, «Вечная жизнь Смерти». На литературной сцене Китая произошли неожиданные изменения. Если раньше фантастика была скрыта от всех, то теперь изоляция послужила плотиной, которая накапливала потенциал для релиза-«бомбы». Молодые китайские фанаты фантастики, повзрослев, сохранили свою любовь к этому жанру и, словно верные фанаты на концерте, размахивали светящимися палочками в знак поддержки любимого искусства. Когда наступила ночь, тысячи крошечных огоньков заплясали с новой силой и страстью, и тысячи одиноких голосов слились в мощное, ритмичное скандирование. И наконец Лю Цысинь, звезда шоу, вышел на сцену, чтобы исполнить свой шедевр, и крещендо безумных воплей приветствовало его так, что задрожали даже звезды в небе.
Общество в целом было заинтриговано. Литературные критики, чьи чувства притупились от клишированных образов городской жизни и проблем среднего класса, которыми наполнена «художественная литература», с удивлением обнаружили написанные на китайском языке произведения – грандиозные, эпические полотна, посвященные космосу и воображаемому будущему. Словно из ниоткуда появилось свежее литературное пространство, новая земля, которая ждала, когда ее вспашут ученые и критики.
Внезапно литературная теория снова стала модной темой, а число диссертаций и статей, посвященных фантастике, увеличилось в несколько раз. Солидные ученые читали лекции о «смысле фантастики», и даже художники-авангардисты с энтузиазмом приглашали фантастов посотрудничать, изучить революционные идеи, которые стали возможны благодаря науке и бесконечному потенциалу человечества. Агенты и продюсеры, которые постоянно разыскивают ценные объекты интеллектуальной собственности, брали писателей-фантастов за пуговицу и спрашивали: «Нет ли у вас произведений, которые годятся для экранизации?»
Всего за несколько лет фантасты превратились из невидимых и всеми забытых книжных червей в суперзвезд, пользующихся огромным спросом. Они сняли свои простые клетчатые рубашки и облачились в элегантные костюмы – нет, серьезно, кое-кого из них можно увидеть на страницах журналов мод. Всех писателей-фантастов стали считать ходячими источниками гениальных идей.
Символы и мемы НФ также заняли свое место в общественном сознании. Руководители интернет-порталов интерпретировали «темный лес» серии «Трех тел» как метафору ожесточенной конкуренции в их сфере, а один представитель правительства использовал «темный лес», описывая худший вариант развития событий на Корейском полуострове. Никогда еще фантастика не влияла на такое количество людей в Китае. Вице-президент Китая подтвердил, что фантастика – это «позитивная сила» для развития страны, и даже сам назвал себя фанатом этого жанра. Все сходятся на том, что китайская фантастика впервые оказалась в атмосфере такого благоприятствования и поддержки.
И все же обычная мода быстро проходит, и невозможно предсказать, сумеет ли скрытая армия, вышедшая из засады, превратиться в реальную силу и поддержать интерес общества к фантастике. Читатели, которые ждут новой «Задачи трех тел», или даже «Задачи четырех тел» и «Задачи пяти тел», несомненно, будут разочарованы. Никто не может (и не должен) копировать Лю Цысиня. Хотя Большой Лю и не опубликовал ни одного романа после выхода «Вечной жизни Смерти», он остается непревзойденным (полагают, что за год его книги приносят больше дохода, чем все остальные научно-фантастические произведения, вместе взятые). Теперь, когда китайские авторы два года подряд сумели привезти домой «ракеты» премии «Хьюго», что еще они могут сделать, чтобы и дальше привлекать к себе внимание публики? Если фантастические фильмы, которые сейчас находятся в производстве, не станут коммерчески успешными – не забывайте, китайская публика очень разборчива и воспитана на многомиллионных голливудских блокбастерах, – то как долго финансисты будут проявлять интерес к НФ?
ebooksa