Ей выпало играть белыми, и она быстро разыграла итальянскую партию, лишая доктора из равновесия ходом пешки с3 на четвертом ходу.
Чтобы дать себе время подумать, он спросил:
— Есть ли еще какие-нибудь просьбы?
— Просьбы?
— Есть что-нибудь, что мы можем сделать для тебя?
— Я хотела бы увидеть своих маму и папу.
Он не ответил, обдумывая ход. Как и большинство любителей, он изо всех сил пытался думать на два-три шага вперед, но у него это плохо получалось. Как и большинство мастеров, она думала позиционно, и хотя в текущий момент она уже не помнила свои первые ходы, это не имело значения. До того как несколько лет назад ее краткосрочная память была стерта, в долговременной сохранились несчетные варианты и позиции.
Она отвечала мгновенно, вот уже один из его слонов скоро будет проигран. Он улыбнулся с сожалением. Происходил еще один разгром. Тем не менее он сделал все возможное, чтобы оказать достойное сопротивление, и подарить ей интересную игру.
Пока кураторы не развязали ему руки, он мало чем мог ей помочь.
Прошел час — время для нее ничего не значило, — вот она опять говорит «подумай». Ферзя давно нет, ситуация безнадежна. — «Сдаюсь». Она улыбнулась, поблагодарила его. Он сунул шахматную доску в карман.
Когда доска исчезла из виду, к ней вернулся тоскующий взгляд.
Они еще раз прошлись вдоль стены. Тени были длинными, дыхание застывало перед лицами, над головой туманное голубое небо было покрыто тысячей инверсионных следов. Медсестра встретила их у двери, доктор остался снаружи. Когда он попрощался, девушка с любопытством посмотрела на него, уже забыв, кто он такой.
Возникшее чувство внутреннего протеста требовало выхода, действий и доктор включил связь:
— Я хочу поговорить с Лэрдом.
Лицо на экране было вежливо-доброжелательным:
— Очень жаль. Но директор не отвечает на внеплановые звонки.
— Это лично и срочно. Пожалуйста, скажи ему это. Я буду ждать.
— Доктор, поверьте мне, просто нет никакой возможности…
Второй помощник… , третий… — из третьего наконец он выжал обещание , что директор позвонит ему утром. Эти упрямые отказы только разожгли мятежную искру, и доктор был очень зол, после всех этих разговоров.
Его пациентка попросила просмотреть файл — файл, над которым она работала, перед тем как ее поместили в больницу. Он хотел получить разрешение на это, но зачем заморачиваться? Лэрд и остальные были бы против, но ведь она не сможет никак злоупотребить тем, что увидит: она почти мгновенно забудет все.