Потом вернулся к зданию.
– Ты, случайно, не отдавала Джонсам синий вещмешок вот такой длины? – спросил он Мэйв, показывая руками размер.
– И не один, наверное, – ответила она. – А что?
– Не важно. Есть ли на Мейн-стрит магазин, где можно купить одежду?
– Да. Если он открыт.
– Отбой. Я только что вспомнил. Мой бумажник был в мешке.
Мэйв, отхлебывая пиво из бутылки, оглядела его с ног до головы.
– Серьезно? – спросила она.
Боб резко выпрямился:
– Если хотите, я попытаюсь их догнать.
– А вы знаете, в какую сторону они поехали?
– Нет.
– Думаю, Мэйв мне что-нибудь найдет, – сказал Корваллис. – Но все равно спасибо.
Боб, возможно, уловил перемену в атмосфере – что-то вроде падения барометра перед ливнем, которое не воспринимается человеческими чувствами напрямую, но ощущается артритными суставами как определенный дискомфорт. И, возможно, эндемичный эмоциональный артрит, свойственный живущим на фермах и ранчо лицам североевропейского происхождения, делает их наиболее чуткими барометрами.
– Мне, наверное, пора ехать, – сказал он. – Если только я вам не нужен.
– Мне надо будет когда-нибудь вернуться к самолету, но… – Корваллис глянул на Мэйв, та кивнула.
– Я тебя отвезу, – сказала она. – Мне все равно забирать Тома и рафты.
Так что Боб попрощался и вышел. Мэйв отперла дверь в дальнем конце помещения и поманила Корваллиса за собой.
В Моаве строили с размахом. Здание было большое, относительно старое и, судя по некоторым признакам, в прежних инкарнациях служило баром, магазином одежды и конторой по продаже недвижимости. Все пространство, кроме небольшого офиса, занимал склад походного снаряжения – идеальное место для набега в случае коллапса цивилизации. Барахло лежало на грубых стеллажах, сделанных на скорую руку с помощью циркулярки и шуруповерта.
– Здесь мы держим тяжелое, что не хочется таскать вверх-вниз по лестнице, – объяснила Мэйв, ведя его к упомянутой лестнице – деревянным ступеням в подвал. – Легкое, вроде одежды, лежит внизу.