Схизматрица Плюс

– Что?

– Сорняки – совсем как бродяги. Расцветают на катастрофах. Проникают всюду, где рушатся системы. Вот и после этой катастрофы выжженную землю займет то, что растет быстрее.

– Новые сорняки.

– Да.

Они оставили пожар позади и полетели вдоль горной цепи. Сунув руку в парник, Линдсей набил рот зеленым тестом водорослей.

– Воздушный корабль, – доложил Пилот.

Поначалу Линдсею показалось, что это – пузырь-мутант, причудливый образчик параллельной эволюции. Затем он понял, что это – летательная машина, наподобие воздушного шара или дирижабля. Длинные веревки, крепившиеся к сшивной оболочке, поддерживали ажурную гондолу. Оболочка была обшита сетью тонких, гибких дисков солнечных батарей. От носа гондолы, словно поникшие усы, спускались длинные швартовочные тросы.

Осторожно приблизившись, они увидели и причал. Город…

Решетка улиц расчерчивала кварталы на клетки. Белые каменные дома выстроились вокруг центрального ядра – четырехугольной каменной пирамиды. Дирижабль был зачален за ее вершину. Город был обнесен высокой прямоугольной стеной. За ней лежали мертвенно-белые поля, удобренные пеплом.

Внизу шла какая-то церемония. На вымощенной камнем площади у подножия пирамиды горел огромный костер. Шеренгами стояли жители – их было тысячи две, не больше. Одежды их, согретые теплом тел, сияли инфракрасным излучением.

– Что это? – спросила Вера. – Почему они не двигаются?

– Должно быть, похороны, – сказал Линдсей.

– А пирамида, наверное, мавзолей? Или индоктринационный центр?

– Наверное, и то и другое. Видишь провода? В этот мавзолей проведена информационная линия, единственная в селении. Кто бы в пирамиде ни проживал, вся связь с внешним миром в его руках.

Внезапно Линдсей вспомнил купол-крепость Черных Медиков на Дзайбацу. Сколько уж лет не вспоминал их, но тут в памяти мгновенно всплыла нервозная атмосфера внутри и чувство параноидальной изолированности и фанатизма, из-за отсутствия разнообразия переходящих все границы… Состарившийся, выцветший, выдохшийся мир.

– Стабильность. Терранцы желали стабильности, отсюда и Интердикт. Они отвергли технологию, чтобы она не раздробила их, как нас. Они обвинили ее во всех бедах. В изнурительных войнах, в том, что от избытка углекислого газа растаяли полярные шапки… Они никак не могут забыть своих мертвых.

– Ну, не весь же их мир такой.

– Скорее всего, весь. Любое разнообразие означает опасность перемен. А перемены здесь не допускаются.

– Но у них есть телефоны. И воздушный транспорт.

– Технология принуждения.