Киммерийская крепость

– Нет. В неведении – не спасение, а гибель. Надо знать. Тогда можно на что-то надеяться.

– Даже узнав, что нет никакой надежды?

– Надежда есть всегда.

– Учись, Янкеле, – раввин вздохнул и махнул ладонью. – Учись, дай Бог тебе здоровья…

Занятия с Мишимой не прерывались ни на мгновение. Школа, всё остальное – как получится, но уроки сэнсэя – это самое главное. С годами тренировки становились всё дольше, сложнее и интенсивнее. Развивалось тело, совершенствовались органы чувств. Зрительная и слуховая память, умение рисовать с натуры и «наизусть», заучивание и повторение законов и установлений, правил ведения битвы и поведения Воина и Хранителя в любых условиях. Усиливалось и сверхчувственное восприятие – как следствие всего остального. Хорошо, что мама не в состоянии вникать в тонкости, думал Гур иногда. Наверное, ей бы сделалось страшно.

– Не ищи боя сам, но никогда не уклоняйся от боя, который навязывают тебе, – наставлял Гура Мишима. – Отвечай ударом на удар, насмешкой – на насмешку, оскорблением – на оскорбление. Отплачивай щедро, с выдумкой и интересом. Стань воплощением страха для врагов, и тогда, когда они столкнутся с тобой, им будет, над чем поразмыслить, – быть может, они станут мудрее. Это принесет тебе почтение и уважение во всех делах твоей жизни, и твой дух – твой бессмертный дух – будет жить не в глупом придуманном раю, а в умах и телах тех, чьё уважение ты заслужил. Запомни – слабовольные наследуют лишь ярмо, а побеждённым суждено быть вечно рабами. А ты – воин. Такова твоя карма. И если кто ударит тебя по одной щеке, ударь его по обеим. Бей его беспощадно и разбей наголову, во имя сохранения и защиты Равновесия, которое есть твой истинный высший закон. Тот же, кто подставляет другую щёку в надежде победить врага смирением, глупец. Будь умным!

Гур старательно, как мог, следовал этим заветам. Кроме того, авторитет нуждается в регулярном, а лучше – постоянном, подкреплении. Полигоном были окрестности – Арбат и Зарядье, Китай-Город, где Гур давно чувствовал себя, как дома. И школа, разумеется. В школе пришлось наводить порядок железной рукой – распоясавшийся учком, возглавляемый пронырливым балбесом и политически подкованным второгодником Спиридоном Лукиным по прозвищу «Лука», не давал учителям работать, а школьникам – получать знания. Лука был много старше не только Гура, но и своих одногруппников – ему недавно исполнилось восемнадцать. Анкетные данные у Луки были – не придерёшься: происхождение самое что ни на есть пролетарское, да ещё и безотцовщина. Ну, этим фактом удивить кого-либо в нынешние времена, после Великой войны, смуты и двух революций с войной гражданской в придачу, затруднительно.

К моменту решительного столкновения с Лукой за спиной у Гурьева был уже немалый опыт – и уличных стычек, и установления понятных правил в округе. Беспризорники, составлявшие, несмотря на все усилия ГПУ, всё ещё весьма значительную часть уголовного мира, с Гуром пересекались мало, а если пересекались, то предпочитали держаться подальше. Уж больно скор на расправу был этот чистюля и барчук, а в умении идти до конца и самым отчаянным жиганам не уступал. Местная шпана, не раз сталкивавшаяся с Гуром как в коллективных потасовках, так и один на один, быстро усвоила: связываться с этим, – непонятно кем – себе дороже, лучше подчиниться или слинять, потому что никакой «жизни» с такой занозой в заднице, как Гур, всё равно не предвидится. Да ещё этот кореец! Черт их разберёт, что там у этих двоих на уме.

За годы странствий по всему дальнему и среднему Востоку, Европе и обеим Америкам Мишима узнал очень многое – и усвоил самое главное. Настоящий бой имеет мало общего с ритуальными танцами всевозможных школ и великих мастеров. Ритуал важен, ритуал интересен, но учебная схватка и настоящий бой – вещи разные, а ещё чаще – никак между собой не связанные. И Мишима сумел воплотить это знание в ученике. Короткий, незрелищный и жестокий уличный бой, схватка в помещении, в тесном пространстве, владение ножом и умение без рефлексий пускать его в ход, нимало не пасуя перед наглым напором уголовной и приблатнённой шпаны – эти навыки, ставшие, можно сказать, второй натурой, и были основой высокого положения Гура в неписаной табели о рангах московских гаврошей.

Гур никогда не пытался занимать в школьной иерархии какую-либо общественно-значимую должность, хотя выдвигали его не однажды. Приказывать, раздирая голосовые связки – это была не его стихия. Гур давно разобрался: говорящего тихим голосом слушают внимательнее, чем крикуна, и оттого, вероятно, чаще понимают. И глубже. Вот так, тихим, спокойным голосом, как врач, Гур с Лукой и разговаривал. Ну, а для наибольшего эффекта разъяснений пришлось сломать Спирьке нос. Что поделаешь – процедурные издержки.

После этого эпидемию холеры под кодовым наименованием «учком» удалось остановить, а к лету – и вовсе обуздать, превратив в догадливую и услужливую собачонку. Учителя, или, как их теперь называли, «Шкрабы» – «школьные работники» – не знали, на какой стул усадить Гура, и он относился к этому вполне философски: принимал знаки внимания и расположения, как должное, чем возносил свой авторитет ещё выше. Особенно полюбился Гур завхозу. Всегда аккуратный, невозмутимо-вежливый и ухоженный Гурьев составлял такой разительный контраст с «по-пролетарски» неряшливым, хамоватым и суетливо влезавшим во всё на свете, особенно в то, что его непосредственно никак не касалось, Лукой, -Силантий Поликарпович воспылал к Гурьеву прямо-таки нежной и трепетной любовью. А встретив у Гура понимание своим чаяниям и заботам по поддержанию в школе надлежащего порядка, и вовсе, что называется, проникся до глубины души. Силантий Поликарпович Старцев был в прежней жизни околоточным надзирателем в Самаре, откуда – спасибо добрым людям, предупредившим о готовящемся аресте бывшего полицейского бандой уголовников, громко называвшейся теперь губернской ЧК, – бежал, захватив домочадцев, в Москву, справедливо рассудив, что затеряться в толпе много легче. Здесь сначала и «подобрал» его Мишима, умевший читать людей, словно раскрытую книгу, а затем и «передал» воспитаннику в качестве проверенного и надёжного протеже. В роли школьного завхоза вынужденно отставной околоточный оказался при новых властях вполне на своём месте. Разумеется, заведующий, завучи и учителя были счастливы переложить хозяйственные заботы на плечи тех, кто умел таковыми заниматься. Вдвоём с Гуром при ненавязчивой поддержке Мишимы они уверенно повели школьный корабль по неспокойному житейскому океану двадцатых.

Так Гур учился – чередуя «полевые упражнения» с занятиями по теории и практике науки Воина Пути.

Долгие часы Мишима посвящал бесшумным передвижениям и особой тренировке стопы, когда различные её части должны были в определенной последовательности ставиться на почву или опору. Он учил Гура держаться и перемещаться так, чтобы тело казалось то большим и внушительным, то маленьким и незаметным:

– То, как ты выглядишь, оказывает сильное психическое воздействие на противника или окружающих людей. Когда плечи расправлены и расслаблены, грудь держится высоко, – это создаёт впечатление превосходства и подавляет. Если же нужно казаться незаметным в толпе, лучше не демонстрировать свой рост, силу и агрессивность, и двигаться со слегка опущенными плечами, как бы уходя вниз, в землю. Смотри и делай, как я.

Гур научился важному – преодолевать страх перед схваткой с неведомым и сильным противником. Выходя победителем из таких схваток, он приобрёл уверенность в себе. Но, что гораздо важнее, – теперь он умел подняться над слепым повиновением закону. Обычный человек часто даже в смертельной опасности не в силах преодолеть себя и начать действовать против закона, против общепринятых норм морали или догматов веры. Внутренний, неуправляемый страх нарушить какие-то запреты лишает его воли. Страх – это правильно. Но Гур научился управлять своим страхом.

– Ты не будешь ждать помощи от закона или богов, неважно, как они называются, – учил Мишима. – Ты не будешь думать о том, что на свете существует высшая справедливость, что добро должно победить зло и надеяться на что-то, или кого-то, кроме себя. Помни, законы – всего лишь благие пожелания, их безукоризненное исполнение – скорее исключение, чем правило, а жизнь – только форма Пустоты. Именно зная это, ты сумеешь восстановить Равновесие. Равновесие – и есть справедливость. Сначала в твоём ближнем окружении, а потом, по мере того, как будет расти твоя Сила, всё шире и шире. Ты никогда не сможешь охватить весь мир, каким бы сильным не сделался. Но у тебя появятся последователи, сознательно или не слишком усваивающие твои наставления, твоё отношение к людям и Природе. Но пока это произойдёт, ты должен будешь многое сделать. Поэтому помни – Воин Пути не может позволить себе роскоши быть слабым и подчиняться бессмысленным установкам. Он следует законам общества, в котором живёт, если ему позволяют обстоятельства, и нарушает законы, когда вынуждают обстоятельства. Помни об этом – и будь осторожен! Власть имущим не нужно, чтобы обыкновенный человек знал о себе больше, чем он знает сейчас.

– Почему, сэнсэй?

– С одной стороны, человек, овладевший такими силами, как ты, вместе с ними приобретает другой взгляд на мир, на государство и на его ценности. Скажи, разве нынешние вожди что-нибудь для тебя значат?

– Нет, – Гур улыбнулся почти непроизвольно. Мишима посмотрел на него с укоризной, и Гур поспешно погасил улыбку.

– Вот видишь. Почувствовав твою силу, вожди и их слуги сочтут, что ты, твоё могущество и независимость, могут стать опасными для них. Ты будешь нарушать установленные ими законы, сказав самому себе: я выше этих законов, раз умею такие вещи. С другой стороны, люди, изверившись в вождях – а это произойдёт очень скоро, недовольные своим положением, могут увлечься тобой, решив, будто ты воплощаешь некую новую идею, обещающую им впереди теперь уже настоящее счастье, свободу и свет. В то время как они вообще не понимают, что это такое. И они будут рады пойти за любым новым пророком, в том числе за тобой, готовые отдать жизнь за идею, готовые следовать за богами, которых никогда не видели, поклоняться им или тебе, сами не понимая почему. На самом деле и тот, и другой пути ведут в пропасть – вне общества человек все равно слаб. Нарушая законы общества, тем самым ты подвергаешь опасности и себя, и других.