Учитель афганского

22
18
20
22
24
26
28
30

Башка шмякнулась им под ноги, и пока они на нее уставились, людоед в пару прыжков преодолел отделяющее их расстояние. Тут бы Бену и конец, он стоял первым, но Стас вскинул автомат и снял людоеда одиночным. Так что на Бакстера свалился уже труп.

— Да что тут с ними такое произошло? — недоумевал Стас. — Ничего же не сообщали!

Он увидел, как на него смотрит Бен, и поправился.

— Извини, ерунду смолол.

Второй раз они материализовались на Кремлевской набережной. Москвы-реки не было видно из-за слоя плывущего по ней мусора. Да и не плыл он никуда. Река превратилась в стоячее болото.

На другой стороне бесновалась улюлюкающая толпа.

— Наркоманы, — предположил Бен. — Поехали отсюда.

Стас бы не торопился из-за несчастных укуренных, если бы не заметил пару раз блеснувшие вспышки на храме Христа спасителя. Возможно, снайперы.

Стас повернул с набережной на подъем, и грузовик исправно полез вдоль кремлевской стены, исписанной граффити, с зияющими проломами, в которых виднелись кучи щебня с той стороны. Все что осталось от внутренних построек. Стас стиснул зубы. На самом деле ему хотелось закрыть глаза и врезаться в стену. Чтобы остатки ее рухнули и похоронили его здесь.

— Не понимаю, зачем ты это делаешь? — подзуживал Бен. — Кому это надо?

Стас велел ему заткнуться.

Он остановился перед мавзолеем, и они полезли в кузов. Бен взял мумию за ноги, Стас за плечи. Мумия была невесомой, но задеревеневшей и нести ее было неудобно. Одежда приличная спереди имела разрез по всей длине сзади.

— Как мы его вниз спустим? — спросил Бен. — Давай сбросим, а потом подберем.

— Я тебя самого сброшу.

Стас спустился и принял мумию. Сам себе он напоминал коммуниста из одноименного фильма, когда тот в одиночку валил лес, в то время как куча лоботрясов дрыхла на печи.

— Надо с чего-то начинать! — сказал он больше себе, а может, только себе.

— Ну и что теперь? — напирал Бен. — Там куча драгоценностей из музея. Что, по музеям развезем?

— Ты прав, едем в алмазный фонд.

Бен испустил мысленный вопль.

— Слушай, отвези меня в любую цивилизованную страну! Я имею на это право как военнопленный!