«Красотка» без стеснения поизучала его своими мышиными глазками. По ходу она расстегнула пальто и закинула одну ногу за другую, видно решив окончательно сразить его своей красотой.
Ноги были кривые как у кавалериста со стажем.
Женщина с интересом поизучала произведенный ею эффект и жеманно сказала:
— А по телеку ты не такой урод как на самом деле.
— Давайте лучше перейдем к делу, — сказал Чума, он с трудом сдерживал себя, от женщины пахло как от рядового бомжа, к тому же она, надеясь перешибить запашок, вылила на себя чересчур много дешевого одеколона, и директор чувствовал, что еще немного, и его стошнит.
— Кого надо убрать?
— Я не говорил убрать. Скажем, припугнуть.
— Говори имя, и где его можно найти. За все уплочено.
Чума сказал, стараясь дышать исключительно в открытое окно.
— Мы могли бы встретиться потом, после дела, — промурлыкала женщина. — Если у тебя, конечно, найдутся бабки, чтобы заплатить за удовольствие. Меня зовут Ширин, милый.
Она попросила притормозить, что он выполнил с большой охотой.
Остановившись на площади Независимости, украшенной памятником, напоминающим гигантский микрофон, и открыв дверцы, он проветривал машину, когда рядом очутился «Иван Иванович». Он молча опустился в водительское кресло и умчался.
А Чума еще четверть часа ловил такси.
ОВИР располагался в старом обветшалом здании с отваливающейся по фронтону штукатуркой.
Подвозивший Ширин частник остановился и потребовал свой законный сом.
— Красавчик, может, встретимся вечерком, — промурлыкала она, по-привычке бегая глазами из стороны в сторону.
— У меня для этого жена есть, — возразил водитель, молодой черноусый парень.
— Ах ты, скотина! — закричала Ширин, швыряя деньги, настроение женщины сразу и бесповоротно испортилось. — Все вы свиньи! У вас на уме только одно!
Когда она вышла из машины, то на глазах ее были мелкие злые слезки.
— Скоты, сволочи, — бормотала она.