Ромка посмотрел на пылающего гневом капитан-генерала, потом перевел взгляд на отца. Тот сидел молча, глядя куда-то вдаль, за величественную панораму огромного города. Он понимал, какой трудный выбор стоит перед его сыном, знал, какой вес имеет любое слово, сказанное им, и не хотел его произносить.
– Так ты идешь? – вскипел Кортес. – Или мы будем вечно торчать тут?!
Его грубость холодным потоком обдала Ромку, снимая налет пустых размышлений и придуманных страхов.
– Я остаюсь, – одними губами прошелестел он.
– Что? – Глаза Кортеса налились дурной бычьей кровью. – Что ты сказал?
– Я остаюсь, – так же тихо ответил Ромка, а потом прибавил громче: – Остаюсь с отцом.
– Ты подданный испанского короля! – закричал Кортес, потом обреченно махнул рукой, развернулся на каблуках и, гордо неся голову, стал спускаться с вершины пирамиды по длинной лестнице без перил.
Несколько минут отец и сын смотрели ему вслед, не произнося ни слова.
– Ты же не прикажешь его убить?
– Ну что ты, сын, – ответил старший Вилья и положил руку Ромке на плечо. – Конечно, нет.
Мотекусома отвернулся, стараясь сдержать улыбку. Именно так он и собирался поступить, но не смог.
«Идиот, дурак! – тут же выругал он себя. – Кортеса необходимо убить, причем сейчас, когда он один, вдалеке от своих конкистадоров. Но разве можно сделать это на глазах у сына и разрушить все, что обрел? Правы были даосские мудрецы, когда говорили, что добиться чего-то по-настоящему большого может только человек, свободный от привязанностей».
Кортес стремительно, почти бегом пересек храмовый двор и скрылся за воротами, услужливо распахнутыми перед ним.
Мотекусома задумчиво погладил бородку. Конечно, он ожидал непонимания испанцев, длительных переговоров, запугиваний, уступок и заключения союзнического договора между странами. Но напор и несгибаемая воля Кортеса бросили вызов целому народу, хотя он имел под началом едва ли четыре сотни израненных бойцов. В силах ли кто-то такое предвидеть? Да и появление сына совсем выбило отца из колеи. Кстати…
– Ну что, Рамон, – обратился он к парню, разглядывающему пустой двор. – Теперь нам можно спокойно поговорить. Пойдем, тут есть отличное место, – сказал он, натягивая на голову шапочку со спускающимися на лицо перьями.
Через несколько минут они подошли к маленькой дверце, ведущей в коридор, едва освещаемый одним светильником. В его неровном свете Ромка заметил, что стены испещрены причудливыми знаками. Коридор привел их в небольшую комнату.
Отец отодвинул тяжелый табурет и сел за стол.
– Рассказывай, как дела у князя Андрея? – сказал он вдруг на неплохом русском, медленно, но почти без акцента.
– А откуда ты узнал про князя?
– Так это прямо на тебе написано. Вернее, на перевязи.