– Кабальерос! – обратился к ним Ромка. – Нужно совершить еще один рейд, дойти до города, посмотреть, не собирается ли там войско, вернуться и доложить. Всем отправляться не обязательно, можно послать несколько человек из тех, кто поменьше устал.
Командир разведчиков, невысокий человек со шрамом над правой бровью и расплющенным носом, перебитым в нескольких местах, смерил его с ног до головы пронзительным, оценивающим взглядом.
– Устали мы, целый день бродили по зарослям, – потянулся он, хрустнув суставами. – Надо бы людям отдохнуть.
Из Ромкиного горла вдруг вырвалось змеиное шипение, кулак сжался на эфесе шпаги.
– А ну встать!
Оторопевший командир поднялся и вытянулся во весь небольшой рост.
– Пойдет вся команда. Вернуться вы должны за два часа до рассвета, не позже. Иначе вам лучше вообще не возвращаться. Понятно?!
– Так точно, – ответил разведчик чуть дрожащим голосом.
В глазах паренька он увидел разгорающийся огонек смертельной опасности.
Остальные лешаки поднялись на ноги и, тихонько ругая про себя бешеного малолетку, гуськом потянулись в лес. Ромка, сам удивляясь этой внезапной вспышке, побрел к колодцу, около которого сидел Мирослав и чинил камзол грубой ниткой.
– Задал перцу разведке? – спросил он беззлобно.
– Да совсем обнаглели, проклятые. Думают, если у меня бороды нет, так и ума не найдется, – выплеснулись из Ромки остатки ярости.
– Не расстраивайся. Многие бородой до пупа обрастут, а ума ни на алтын. Я соломы свежей натаскал, рядом с очагом кинул. Можно устраиваться.
Ромка кивнул.
Под тростниковой крышей терпко пахло незнакомыми травами, немытыми телами и жареным мясом. Вокруг очага был расставлен десяток фигурок местных идолов. Две из золота, остальные из глины. Юноша скинул сапоги на земляной пол, опустился на сладко хрустнувшую солому, взял одну статуэтку и покрутил ее в руках.
Птичка, вылепленная из глины, напоминала детскую сопелку, которые в Москве продавали на каждом углу, только на Руси их еще и красили яркой глазурью. Слеплена она была грубо, со следами пальцев и многочисленными изъянами. Над золотой фигуркой, лежавшей рядом, поработали куда тщательнее. Каждая черточка лица идола, каждый узор на его одежде, каждый мускул под золотой кожей были отлиты и обработаны с тщанием и любовью.
Тускнеющий свет загородили широкие плечи Мирослава.
– Ну что, спать будем? – проговорил воин. – Завтра-то небось до рассвета подниматься?
Мирослав разбудил его часа за два до рассвета. Лагерь жужжал как потревоженный улей. В неверном свете костров и факелов кавалеристы седлали коней, солдаты со звоном облачались в доспехи, арбалетчики проверяли, не отсырели ли тетивы.
Несколько человек с факелами побежали вперед, чтоб, ориентируясь на свет, кавалеристы не дали коням сойти с дороги и переломать ноги в канавах. Следом пошел конный отряд, потом пехотинцы во главе с заспанным Ромкой, который успел вылить на голову полфляги тепловатой воды.