Синдонианин кивнул, аукционист быстро спросил:
— Ты предлагаешь за этого мальчишку два стеллара?
— Нет, нет, нет, нет! — завопил Баслим. — Два минима!
Аукционист замахнулся было на старика, но тот проворно увернулся.
— Поди прочь! — вскричал аукционист. — Я тебе покажу, как глумиться над господами!
— Эй, аукционист!
— Да, господин? Слушаю, мой господин.
— Сам ведь говорил: «Назначьте хоть какую-нибудь цену», — сказал синдонианин. — Сплавь ему мальчишку!
— Но…
— Ты меня слышал?
— О, господин, я не могу продать за первую же назначенную цену. В законе ясно сказано: одна заявка — это не торги. Даже две, если аукционист не установил минимума. Без начальной цены я не смогу продать его, не услышав по крайней мере три предложения. Благородный господин, этот закон принят для защиты интересов владельца, а не ради меня, несчастного!
— Да, есть такой закон! — выкрикнул кто-то.
Синдонианин нахмурился.
— Тогда объяви цену.
— Цена любая, лишь бы она устраивала моих господ и дам. — Аукционист воззвал к толпе: — Я слышал, что за лот девяносто семь предлагают два минима. Кто даст четыре?
— Четыре, — отозвался синдонианин.
— Пять! — раздался голос из толпы.
Синдонианин поманил к себе нищего. Баслим подполз на руках и одном колене, волоча обрубок второй ноги. Ему мешала миска для подаяний.
— Пять минимов — раз! Пять минимов — два…
— Шесть! — бросил синдонианин и, взглянув в миску нищего, достал кошелек. Он швырнул калеке горсть мелочи.