Вы, ребята, думаете, что в этом проклятом месте с вами, тудыть-растудыть, нянчиться будут… А черта с два!
«Роджер Янг» нес один взвод, и то было тесновато. «Тур» мог взять шесть — и еще оставалось место. «Стволы» позволяли отстрелить всех разом, а потом — еще столько же, если бы на корабле было еще шесть взводов. Но тогда было бы очень тесно — питание посменно, гамаки в коридорах и «предбаннике», ограничения на воду, вдыхать, когда товарищ выдохнет, и постоянно отпихивать чужие локти от своих глаз. Слава богу, «Тур» не нес двойной загрузки, когда я на нем служил!
Скорость его была высока — для переброски больших подразделений в любую точку территории Федерации. На тяге Черенкова — 400 Майкельсонов или даже больше — с такой скоростью на сорок шесть светолет — расстояние от Солнца до Капеллы — уходит всего шесть недель.
Такой транспорт среднего размера представляет что-то вроде компромисса между армией и флотом. МП предпочитает скоростные корветы на один взвод — они удобны для любой операции. А дай волю флотским, каждый корабль нес бы не меньше полка. Дело в том, что на управление корветом требуется почти такая же команда, как и для громадины, способной вместить полк. Конечно, тут надо больше техников и обслуги — но этим и солдаты могут заняться. В конце концов, они только и делают, что едят да спят, ну еще пуговицы чистят. Не мешало бы, мол, им делом заняться — так все флотские говорят.
Но это что — на самом деле настроения на флоте куда серьезней. Армия, мол, вообще устарела, и давно пора ее упразднить.
Официально они этого не говорят, однако побеседуйте с любым флотским, когда он на отдыхе и чует волю, — в лучшем виде все изложит. Они воображают, что и сами могут вести войну — подойдут к планете, выжгут все внизу, пошлют туда несколько человек, чтобы принять капитуляцию, а дальше пусть за дело берется дипкорпус.
Я согласен, у них есть такие штуки — любую планету в порошок сотрут. Ни разу не видел, но верю. Может, конечно, я уже устарел, как динозавр, но мне кажется, что они не решают дела. Мы, обезьяны, способны на такое, с чем не справится ни один корабль! А если у правительства отпадет в нас надобность — нас как-нибудь предупредят.
Но скорее всего — и слава богу — в этом споре ни МП, ни флоту не удастся оставить за собой последнее слово. Никто не может стать маршалом, не имея опыта командования полком и боевым кораблем. Пройди через МП, получи порцию шишек, а потом ступай в офицеры флота (Бирди, кажется, так и хочет). Или вначале выучись на пилота, а потом иди в лагерь Кюри — кому как нравится.
И если я встречу человека, который все это превзошел, то что угодно от него выслушаю!
Как большинство транспортов, «Тур» имел смешанный экипаж. Самая чудесная перемена для меня заключалась в праве бывать за «переборкой тридцать». Переборка, отделяющая женское царство от угрюмых, щетинистых личностей, не обязательно носила тридцатый номер — название было традиционным. Кают-компания находилась прямо за ней, а дальше — к носу — продолжалась страна леди. На «Туре» кают-компания служила еще и столовой для женщин-рядовых. Ели они перед нами. Для женщин выделялись и комнаты отдыха — для офицеров и рядовых. Наша комната отдыха располагалась прямо перед «переборкой тридцать» и называлась «карточной».
Кроме общеизвестного факта, что для броска и возврата нужны самые лучшие пилоты — то есть женщины, есть еще одна причина для назначения их на боевые корабли. Это — хорошая моральная поддержка для бойцов.
Забудем на время традиции МП. Можно ли просто так выбросить человека на незнакомую планету без всяких перспектив — помимо кошмарной и быстрой гибели? Идиотизм! А есть ли лучший способ придать ему сил и мужества, чем постоянно держать перед его глазами то, ради чего он идет в бой?
На смешанных кораблях последнее, что слышит солдат перед броском, а может, и перед смертью, — женский голос, желающий ему удачи. И если вы думаете, что это не так уж важно, вы просто не принадлежите к человеческой расе!
На «Туре» было пятнадцать флотских офицеров — восемь дам и семь мужчин. Плюс восемь офицеров МП, считая меня. Нет, конечно, не «переборка тридцать» подвигла меня пойти в училище, но такая привилегия, как обед в обществе леди, привлекательнее любой прибавки к жалованью. Капитан корабля председательствовала за столом, а мой начальник, капитан Блэкстоун, был вице-председателем. Не из-за звания — трое флотских имели такое же — но в силу должности капитан Блэкстоун уступал в старшинстве лишь капитану корабля.
Каждый раз прием пищи проходил по однажды установленному ритуалу. Мы дожидались в карточной положенного часа, затем, следуя за капитаном Блэкстоуном, шли в кают-компанию и становились у своих кресел. Входила капитан корабля, за ней следовали все флотские дамы. Как только они входили, капитану Блэкстоуну надлежало поклониться и сказать:
— Госпожа председатель… Леди… После чего ей следовало ответить:
— Господин вице-председатель… Джентльмены…
И каждый из нас должен был помочь сесть за стол своей соседке слева и потом сесть самому.
Ритуал как бы демонстрировал, что здесь светское общество, а не заседание штаба. Поэтому всех называли по званиям, только младших флотских офицеров — а из МП одного меня — называли просто «мистер» и «мисс». Было только одно исключение, вначале сбившее меня с толку.
За первым же обедом я услышал, что капитана Блэкстоуна называют «майор». Между тем знаки различия показывали ясно, что он капитан. Отчего его называли майором, я узнал позже. Двух капитанов на судне быть не может. Поэтому армейского капитана лучше уж поднять на ступеньку, чем совершить святотатство, именуя его титулом, положенным лишь одному верховному монарху. А если на борту, помимо шкипера, находится флотский капитан, занимающий любую должность, то шкипер, даже если он — или она — всего лишь лейтенант, называется не иначе как коммодором.
ebooksa