— Скорее друг, Дмитрий Александрович.
— Ну, вот и славно! — мило улыбнулся он, спрятав на время змеиные черты. — Хоть в чем-то определились! Коль так – не враг и я тебе. Чтобы ты в это поверил, кое-что расскажу. Хочешь?
— Я весь внимание…
— Обдумав нашу прошлую встречу, я пришел к выводу, что ты владеешь некой необъяснимой силой. Трижды заставил меня сделать то, чего я не хотел. Нужно будет – заставишь вновь. Так?
Не дождавшись ответа, он продолжил:
— Да, так! Так! Но это я к слову, поясняю свои мотивы. А коль силу эту нельзя побороть, значит, нужно, либо уничтожить, либо приручить, либо подружиться. Скажу откровенно: вначале я остановился на первом…
Шеин не уставал меня изумлять. Оказывается все это время, сам того не подозревая, я ходил по канату над ареной, посыпанной опилками.
— …но так и не решился. Было в этом что-то неправильное, смертельно опасное. Зато я понял, что ты не враг и решил поговорить откровенно. Может, нам удастся если не подружиться, в чем я сильно сомневаюсь, то хотя бы заключить временный союз. Так сказать – на основе общих интересов. Но сначала, скажи мне, Андрий, как на духу, чего ты хочешь?
"Сказать? Почему бы и нет? Чем я рискую?"
— Чтобы царь Петр победил короля Карла.
У Шеина отвисла челюсть. И я увидел, что язык у него обычный, как и у всех людей.
— И всего-то?!! Господи, прости… Да ты хоть в своем уме?!
Я увидел, что он лихорадочно соображает. И вновь подивился его гениальности.
— А что, это возможно? Когда-то было по-другому? — побледнев, словно смерть, спросил он.
"Стоп! — спохватился я. — Стоп, ни шагу вперед! Мы на грани пространственно-временного коллапса. Но смолчать тоже нельзя. Союзник в лице Дмитрия Александровича бесценен!"
— Все – в руках Божьих!
— Значит, можем! Допытываться не стану. Лучше расскажу последние вести. Сам только сегодня узнал. Про Кочубея слыхал?
— Нет.
— Ну, так послушай. Всех, кто подписал последний донос государю, вызвали в Витебск, в канцелярию Головкина. Он же вел следствие. Под пытками Кочубей и Искра признались во лжи. Тридцатого апреля следствие завершилось. Их приговорили к смерти, попа Ивана Свитайла – на Соловки, сотника Кованько – в Архангельск. Потом пытали еще раз. После чего Кочубея и Искру перевезли в Смоленск, затем по Днепру в Киев. А уже оттуда в гетманский табор в Борщаговке, под Белую Церковь. Думаю, не пройдет и месяца, как их казнят.
— А что Карл, уже выступил из Саксонии?