— И это знаешь?
— Знаю.
— И про совет в Белинковичах тоже?
— Про совет нет…
— Видишь, Андрий, как я тебе доверяю… Заберу-ка я тебя, пожалуй, к себе в штаб. Верю, пригодишься и не предашь… Пошли обратно. По пути расскажу о совете. Ну, а ты мне все-таки ответь, только на этот раз честно. Ответишь?
— Постараюсь…
— Что было в письме Кочубея, знаешь?
— Знаю!
— И что же обо всем этом думаешь? Может Мазепа изменить?
— Да. Может.
— Есть какие-то факты? Или только так… домыслы.
Ну что ему сказать? В нашей реальности пушки Левенгаупта и переход Мазепы с казаками на сторону шведов решили исход войны. Для него это факты или домыслы?
— Есть и факты: у Кочубея видел подлинное письмо Лещинского к гетману, в котором шла речь о переговорах с Карлом. Видел и самого Мазепу, побывал в Батурине – готовится.
— Что за письмо? Почему не всплыло во время дознания?
— Не знаю. Я предупреждал… да, видать, Василий Леонтьевич не сберег.
— Мм-да… Сохрани он это письмецо… все могло пойти по-иному.
— Да кто его знает! Закон Гофмана-Мебиуса еще никто не опроверг.
— Чей закон?
— Не обращайте внимания, Дмитрий Александрович. Это я так… Лучше расскажите о совете в Белинковичах.
— Александр Данилович докладывал государю план предстоящей кампании…