Видимо, сквозь щели в воротах незнакомцев внимательно рассматривали, а затем суровый голос спросил:
– А почему в иноземном платье?
– В каком же нам платье быть, раз мы от ливонцев да от шведов бежали? – рявкнул Василий. – Открывай, собака, боярскому сыну, да отведи нас к князю Хованскому!
Но все делалось не так быстро и просто. После продолжительного разглядывания ворота, наконец, открылись. В крепостном дворе два десятка стрельцов первым делом окружили пришедших и потребовали сложить оружие. Крики Василия о своем боярском достоинстве и чине сотника впечатления не произвели.
Когда снятое с себя оружие было сложено на землю, всем велели садиться и ждать.
– Что в сундуках? – строго спросил начальник стражи, заросший по самые глаза бородой человек из опричников.
– В этих двух – товары венецианские, – ответил Василий, указав на Марко Фоскарино, сидевшего рядом с перекошенным встревоженным лицом. – А в этом – сокровища великие для государя Ивана Васильевича.
– Сокровища? – заинтересовался опричник, и глаза его вспыхнули. – А откуда они у вас взялись?
Но сбить с толку Василия оказалось непросто.
– Что за сокровища и откуда взялись – не твоего ума дело, – отрезал он. – Это – царское достояние. Веди нас к князю Ивану, нечего тянуть. Я князю – близкий друг, так что еще посмотрим, как с тобой обойдутся за то, что нас тут держишь и вопросы дурацкие задаешь.
Опричник нахмурился и замолчал. Может быть, по опыту знал, что случай покуражиться у него еще будет…
Во дворе крепости начиналась утренняя жизнь. Менялась стража на стенах, варилась каша в медных котлах, растрепанные прачки шли на берег реки с грудами солдатского белья. Степан во все глаза глядел на окружающее. После долго плавания и всех выпавших на их долю приключений странно было вновь ощутить себя посреди русского войска. Диковато было видеть сплошь бородатых людей, нелепыми казались долгополые одежды.
– Что ж, – вздохнул Степан. – Придется заново привыкать. Это – наша родина.
На сидевших под охраной чужаков тоже смотрели. Конечно, было на что – ведь выглядели Степан и его товарищи странно. В чужеземном платье, с иностранным оружием. Особенно бросались в глаза смуглый старик – Марко Фоскарино, одетый в полосатые короткие штаны оранжевого цвета, и два брата-баварца, надевшие по торжественному случаю подобающие наряды. По ним сразу видно было – люди из чужих, далеких краев.
Спустя некоторое время на высокое крыльцо деревянного дома, стоявшего посредине обширного крепостного двора, вышел сам воевода. Князь Иван Хованский был дородным мужчиной лет пятидесяти, с лицом воина, изборожденным глубокими морщинами – следами трудных походов, жестоких боев и дворцовых интриг. Его седая борода лежала на груди, а одет он был в длинный синий кафтан с серебряными пуговицами и шубу на соболях, наброшенную сверху на плечи. Шуба, крытая синим же сукном, волочилась сзади по земле.
Осмотрев незнакомцев с крыльца, князь Хованский медленно, ступенька за ступенькой сошел вниз и направился в их сторону. Опричник пошел ему навстречу, о чем-то докладывая.
Василий со Степаном встали, за ними – все остальные. Подошедший воевода в молчании взглянул каждому в лицо. Потом вновь вернулся взглядом к Василию и промолвил удивленно:
– Тебя ли я вижу, сын Прончищев? А мне сказывали, что ты погиб уж давно в бою. В Москве по тебе отец с матерью панихиды служат, а ты вон где!
– Мы из плена бежали, дяденька Иван, – вымолвил сын Прончищев затрясшимися губами. Он не ожидал такого сурового приема от отцовского друга…
– Из плена? – вскинулся князь Хованский, и глаза его потемнели. – А как же вы из плена бежали? Да еще в иноземное платье вырядились! Вам что, ливонцы все это выдали?
ebooksa