Суслев встал и вышел. Вновь очутившись на свежем воздухе, в гуще гонконгской жизни, русские снова обрели дыхание. Ни слова не говоря, Суслев направился через улицу в ближайший бар. Там он заказал две двойные водки.
Внутри Суслев был опустошен. «Господи, – хотелось крикнуть ему, – если я сделаю это, я погиб, и если не сделаю – тоже! Черт бы побрал эту радиограмму! Стоит указать на Банастасио и „Артура“, как станет ясно, что мне известно о „Севрине“, и тогда я в их власти навсегда. А если не укажу, мне конец. Сейчас и домой возвращаться опасно, и здесь оставаться нельзя. Так или иначе, для защиты мне нужны папки АМГ, или Данросс, или то и другое. Так или ина…»
– Товарищ капи…
Он стремительно повернулся к Борадинову и выругался по-русски. Побледневший молодой человек застыл от ужаса.
– Водки! Еще две порции, – крикнул он. – Пожалуйста.
– Меня зовут Сэлли, а тебя,
– Пошла ты, – огрызнулся Борадинов.
–
– Извинись перед ней! – рявкнул Суслев. Ему не хотелось неприятностей, и он не был уверен, что девица не подсадная: Главное управление полиции совсем рядом.
Борадинов был в шоке.
– Что?
– Извинись перед ней, болван безродный!
– Извините, – пробормотал смущенный Борадинов, покраснев.
Девица засмеялась:
– Эй, богатырь, хочешь «джиг-джиг»?
– Нет, – проворчал Суслев. – Только еще водки.
Выйдя из полицейской машины, Кросс торопливо прошел под моросящим дождем в Струан-билдинг. Улицы у него за спиной были запружены машинами и зонтиками. Толпы людей спешили по тротуарам на работу и с работы: воскресенье – выходной не для всех. На двадцатом этаже он вышел.
– Доброе утро, суперинтендент Кросс. Я – Сандра И, секретарь мистера Данросса. Сюда, пожалуйста.
Кросс последовал за ней по коридору, отметив взглядом ее обтянутый
– Привет, Эдвард, – поздоровался он с Синдерсом.