Гайдзин

– Обед назначен на час, дорогая, сейчас же лишь самое начало первого, – сказал он и, как ему ни хотелось, чтобы она осталась, добавил: – Ты не дашь нам еще несколько минут?

– Разумеется. – Она грациозно, словно танцуя, скользнула к нему через кабинет, поцеловала его и прошла к себе в соседние покои. Тонкий аромат ее духов остался в качестве восхитительного напоминания.

Его пальцы дрожали, когда он сломал последнюю печать. Внутри оказались три письма. Два от его матери: одно для него, второе для Джейми. Третье письмо было от Гордона Чэня, их компрадора и его дяди.

– Держи, – сказал он, протягивая Джейми его письмо. Сердце бешено колотилось у него в груди, и он от всей души жалел, что Шилинг привез их. Его два письма жгли ему пальцы.

– Я оставлю тебя пока, – ответил Джейми.

– Нет. Скверным новостям нужна компания. – Малкольм поднял глаза. – Открой свое. – (Джейми подчинился и быстро прочел его. Его лицо покраснело.) – Что-нибудь личное, Джейми?

– Здесь сказано: «Дорогой Джейми…» Она впервые за последние годы воспользовалась этой старой формулой в письме ко мне. «Вы можете показать это моему сыну, если пожелаете. Я пошлю Альберта Макструана из нашей конторы в Шанхае сразу же, как только смогу это устроить. Вы должны сделать его своим заместителем и научить всему, чему сможете, относительно всех наших операций в Японии, с тем чтобы, если только не произойдут две вещи, он мог безболезненно для компании принять у вас дела, когда вы покинете торговый дом Струанов. Первая из этих вещей заключается в том, что мой сын будет в Гонконге до Рождества. Вторая – вы будете сопровождать его». – Джейми беспомощно посмотрел на него. – Это все. Только подпись.

– Это не все, – произнес Малкольм, его лицо горело. – Как только Альберт прибудет, он может с тем же успехом проваливать отсюда.

– Не будет беды, если он побудет здесь несколько дней, посмотрит что и как. Он хороший парень.

– Мать… я никогда не думал, что она может быть такой жестокой: если я не подчинюсь и не бухнусь ей в ноги, ты будешь уволен. А?

Взгляд Малкольма скользнул к бюро. Последние несколько недель он предпринимал огромные усилия, чтобы ограничить прием лекарства одним разом в день. Несколько раз это у него не получилось.

Он посмотрел на письма, вскрывать их не хотелось. Это грязный трюк с ее стороны – использовать Джейми, чтобы сильнее надавить на меня. Это гнусно.

– Она имеет определенные права, – заметил Джейми.

– Тайпан я, а не она. В завещании отца все четко сказано. – Голос Малкольма звучал тускло, мысли разбредались.

– Ты тайпан. – Это было сказано с теплотой, хотя Джейми и знал, что это неправда. Джейми подождал, затем произнес: – Крикни мне, если понадоблюсь. Я пойду займусь остальной почтой. – Он вышел.

Малкольм не слышал, как дверь закрылась за ним. В конце письма его матери стоял постскриптум «Я люблю тебя», значит никакого секретного послания в нем не было:

Мой дорогой, любимый, но заблудший сын, я намеревалась приехать с «Танцующим облаком», но в последний момент решила остаться, потому что Дункану стало хуже, у него опять круп. Возможно, то, что я хочу сказать, даже лучше изложить на бумаге, тогда не возникнет никаких неясностей.

Я получила твои сумасбродные письма о том, что ты будешь, а чего не будешь делать, о твоей «помолвке», Джейми Макфее, мисс Ришо и так далее – и о пяти тысячах ружей. Я немедленно написала и отменила этот непомерный заказ.

Пришло время для открытых решений. Поскольку тебя здесь нет и ты не собираешься делать то, о чем я прошу, я приму их сама. Для твоей конфиденциальной информации: я имею такое право.

Когда твой отец умирал, бедный человек, времени ждать твоего возвращения не было, поэтому, чуть ли не с последним дыханием, он de facto сделал меня тайпаном в соответствии со всеми условиями, оговоренными в Завещании Дирка Струана – некоторые из них ужасны, – в соблюдении каждого из которых необходимо поклясться перед Богом до того, как ты узнаешь о них, и которые должны передаваться только от тайпана к тайпану. В то время мы ждали, что ты немедленно вернешься и я сразу же передам тебе власть. Один из законов Дирка гласит: «Долг тайпана состоит в том, чтобы клятвенно подтвердить свою веру в пригодность своего преемника». В данный момент я не могу этого сделать в отношении тебя. Все это, вместе с тем, что последует ниже, опять же предназначено только для твоих глаз – придание этого огласке повредит дому Струанов, поэтому сожги письмо сразу же, как прочтешь его.