– Вряд ли, – рассудил я. – Это было тоже здесь, в Берлине, на Олимпийском стадионе…
– Вы были на разогреве у Марио Барта?[42]
– Где я был? – переспросил я, но она меня уже не слушала.
– Я тогда сразу на вас обратила внимание, просто супер, что вы там творили. Жутко рада, что вы и сами пробились. Но теперь делаете что-то другое, да?
– Что-то… совсем другое, – нерешительно сказал я. – Игры ведь тоже давно закончены.
– Вот мы и пришли, – объявила фройляйн Дженни, открывая дверь, за которой показался гримировальный столик. – Эльке, это… э-э… дядя Рольф.
– Вольф, – поправил я. – Дядя Вольф.
Эльке оказалась опрятной женщиной лет сорока. Нахмурившись, она посмотрела на меня, потом на бумажку рядом с косметическими принадлежностями.
– Но у меня здесь нет никакого Вольфа. По списку сейчас должен быть Гитлер. – Она протянула мне руку: – Я Эльке. А ты?..
Вот опять я оказался в окопе, где обращаются на “ты”, но госпожа Эльке была в том возрасте, когда “дядя Вольф” уже неуместен, так что я выбрал другую форму:
– Господин Гитлер.
– Прекрасно, господин Гитлер, – ответила она. – Садись-ка сюда. Особые пожелания есть? Или я просто начинаю?
– Я целиком и полностью вам доверяю, – сказал я, садясь. – Не могу же я сам обо всем заботиться.
– Вот и правильно. – Госпожа Эльке накинула на меня халат для защиты мундира и осмотрела мое лицо. – У вас отличная кожа, – похвалила она и потянулась за пудреницей. – Многие люди вашего возраста пьют слишком мало. Видели бы вы лицо Бальдера!
– Больше всего я люблю пить простую воду, – подтвердил я. – Наносить вред телу, которое принадлежит немецкому народу, – это безответственность.
Госпожа Эльке издала фыркающий звук, и маленькую комнатку вместе с нами двумя окутало густое облако пудры.
– Извините, – сказала она, – сейчас все исправлю.
Достав небольшой всасывающий приборчик, она принялась убирать пудру из воздуха и с моей формы. Когда она стряхивала пыль с моих волос, открылась дверь. В зеркало я увидел вошедшего Али Визгюра. Он закашлялся.
– У нас сегодня дым в программе? – спросил он.
– Нет, – ответил я.