– Это я виновата, – сказала госпожа Эльке, – но сейчас все будет в порядке.
Это мне понравилось. Никаких лживых уверток, ни оправданий, а простое признание своих ошибок и самостоятельная ликвидация последствий – всякий раз было приятно констатировать, что за последние десятилетия немецкое расовое богатство не полностью потонуло в демократическом болоте.
– Супер, – сказал Визгюр и протянул мне руку. – Беллини мне уже говорила, что ты жжешь без промаха. Я Али.
Я высунул ненапудренную ладонь из-под накидки и пожал его руку. С моей головы сбегали сыпучие лавины.
– Очень приятно. Гитлер.
– Ну как? Все о’кей?
– Думаю, да. Правда, госпожа Эльке?
– Сейчас закончу, – сказала она.
– Прикольная форма, старина, – отметил Визгюр. – Прям как настоящая! Где такое берут вообще?
– Это не так просто, – начал вспоминать я. – Последнее время я в основном заказывал у Йозефа Ландольта в Мюнхене…
– Ландольт, – задумался Визгюр, – никогда не слышал. Но раз Мюнхен, значит, он на
– Он, скорее всего, уже отошел от дел, – предположил я.
– Я уже чувствую, это будет офигенно, ты с наци-штуками и я. Хотя нацистские дела – это, конечно, не ново.
– Ну и что? – недовольно бросил я.
– Не, ясно, все равно работает, – сказал он. – Ничего страшного. Все уже когда-то было. Я мои иностранные приколы подсмотрел в Нью-Йорке, это ж было модно в девяностые. А ты как дошел до фюрера?
– Кропотливым трудом и германским духом, – ответил я.
Визгюр рассмеялся:
– Беллини права, ты четкий парень. Ладно, увидимся. Тебе вступление какое-то нужно? Ну, там, тему подбросить, прежде чем я тебя представлю?
– Не надо, – ответил я.
– Я так никогда не мог, – сказал Визгюр, – так, совсем без текста. Да меня тогда выкинули б. Но я не особо уважаю импровизацию… Все, жги, старина! Увидимся.